моем приближении. Как будто раб-хранитель – самое обыденное дело. И солдаты смотрели на меня внимательно, но без ненависти или презрения. Тоже непонятно. Так что для начала надо разобраться со своим ошейником, а потом уже дергаться. А то вдруг окажется, что бесхозный раб – законная добыча первого встречного, и я через час после побега могу оказаться на цепи уже не в роли хранителя, а в качестве настоящего раба на местных плантациях или рудниках.
Пока я уговаривал себя в преимуществах жизни собаки в ошейнике и на поводке, мы незаметно покинули столицу, предместья, и вокруг снова появился привычный пейзаж – поля, рощи, лес. Погода стояла теплая, мощеные дороги быстро кончились, и я сразу ощутил недостатки моего положения последнего в колонне. Ехали не очень быстро, но больше полутора сотен лошадей, да с четырьмя копытами каждая… И если шестьсот копыт одновременно поднимут дорожную пыль, то мало не покажется. Некоторое время я терпел, а потом начал сдвигаться поближе к чистому воздуху. Самым оптимальным оказалось ехать за каретой Вероны. Немного поворчал на себя за подобное слабоволие, но так было все-таки комфортней.
Отряд получился довольно большим, и капитан Хенрик на обед приказал остановиться не в придорожном постоялом дворе (которых пока было еще достаточно много), а на опушке рощи, через которую бежал небольшой ручей. Организация временного лагеря была проведена по-военному четко. А мне эти снующие туда-сюда крепкие ребята с оружием подсказали интересную идею. Как раз и Хенрик оказался неподалеку.
– Капитан, на несколько слов.
– Да, слушаю.
– Дорога всегда непредсказуема, а наша вообще в любой момент может закончиться настоящим сражением. И я не уверен, что смогу защитить леди Верону в одиночку. Поэтому организуйте рядом с ней круглосуточный пост из двух человек. График смены – на ваше усмотрение.
– Но мы и так здесь для того, чтобы защитить ее.
– «Здесь» – еще не значит рядом. Исполняйте.
У капитана заходили желваки на скулах, но он сдержался. Окликнул пару стоявших невдалеке солдат, подвел ко входу в палатку Вероны, что-то коротко приказал.
Появление часовых не прошло незамеченным. Из палатки вышла Верона, что-то спросила у солдат. Они вытянулись и кивнули на капитана. Тот тоже ответил коротко и кивнул уже в мою сторону. Я немного напрягся в ожидании разборок, но Верона только внимательно посмотрела, качнула осуждающе головой и вернулась в палатку. А у меня в душе все возликовало – свобода! Халява! Если Верона не потребует моего личного присутствия, то единственным тяжелым предметом, который я буду отныне поднимать, станет ложка. Рабочим местом – лежанка (только одиночная!).
Мои мечты почти сбылись. Вопрос с кормежкой решился сам собой. Отдельно готовили только для Вероны, а организацию питания остальных взяли на себя армейцы – для них добавка к сотне здоровых мужиков десятка женщин и меня вряд ли вообще была заметна. Кормили сытно, без ограничений. Развалившись в тенечке под деревом, я почти уснул, наблюдая за лагерем сквозь слипающиеся веки. Наверное, если сходить в палатку к Вероне, можно было бы поживиться еще чем-нибудь вкусненьким, а может, даже и винца выпить. Но было лень.
И с охраной я хорошо придумал. Парный пост рядом с Вероной избавил меня от необходимости находиться рядом с ней круглые сутки. Хендрик изменил порядок построения, и теперь перед каретой Вероны ехал десяток солдат, за ней я с двумя сменными часовыми, а потом все остальные.
Сама Верона никак не отреагировала на эти изменения. Я несколько раз заглядывал в окошко кареты, но она почти все время была занята чтением каких-то документов, разложенных на дорожном столике. Ну и ладно. Все довольны: никто от меня ничего не требует, я ни за что не отвечаю. Вечером после ужина отходил немного в сторону и, разлегшись на попоне, часами смотрел в небо. После тюрьмы я почему-то стал гораздо больше ценить вот такие простые радости. На свободе, живой, здоровый, сытый, что еще надо? Делаю что хочу, еду как хочу. Иногда на стоянках замечал ищущий взгляд Вероны. Найдя меня, она как-то сразу успокаивалась и старалась сделать равнодушный вид. Интересно, чего она хочет больше? Если я рядом, то для нее это защита, но и новые опасности. А если я просто уеду, то спокойная жизнь? Надо будет сделать для нее подарок – смыться побыстрее. Немного осмотрюсь, решу, что делать с ошейником (в конце концов, можно ведь просто замотать его тряпкой или скрыть стоячим воротником, ссылаясь на уродство или рану), и в путь. Нечего привыкать к жизни кота, да и Эли все равно не даст жить спокойно.
До замка мы добрались на четвертый день, уже после обеда. Очередной городок без всяких признаков защитной стены, а невдалеке замок, стены которого кольцом опоясали верхушку холма с крутыми склонами. Вроде и горка не очень высокая (какая-то сотня метров в высоту), стены метров пятнадцать, но дорога к воротам оказалась неожиданно крутой и узкой.
Я с невольным уважением первый раз подумал об этом замке как о настоящем укреплении. Если уж налегке подниматься не очень удобно, то использовать здесь тараны и прочую осадную технику точно не получится. Пушек (как и ружей) я пока не видел. До камнеметов уже должны были додуматься, но стрелять вверх на такое расстояние малоэффективно. Так что если кто и захочет напасть, то для начала проще подкупить охрану. Если не получится, то ночная операция диверсантов, чтобы проникнуть на стены и открыть ворота. И только если и этот номер не пройдет, тогда штурм в лоб, лестницы, веревки и прочие удовольствия.
Или все гораздо проще? Если есть маги, значит, должны быть и магические боевые средства. Но тогда и в крепости должны быть кто-то или что-то, чтобы защитить стены. Может, для этого и нужен магистр Телнах? Фокусы он в дороге не показывал, командовать не пытался, но в нем чувствовалась огромная сила, которая при определенных условиях могла стать опасной. И лучше в это время находиться подальше, хмыкнул я про себя.
Видимо, о нашем приезде здесь были предупреждены заранее. Солдаты у ворот стояли как истуканы, даже не сделав попытки поинтересоваться, кто мы такие и откуда. Внутренний двор оказался сравнительно небольшим. Справа у стены стояло двухэтажное здание с узкими окнами, всем своим видом показывая, что это – казарма. Слева еще какие-то постройки. А прямо перед нами находилась мини-крепость. На первый взгляд она больше напоминала кольцевое четырехэтажное здание, но на первом этаже окон вообще не было, а на верхних – все те же узкие окна-бойницы. Когда въехали в очередные ворота, впечатление резко изменилось. Внутренние окна оказались самыми обычными, а у одной из стен был даже разбит небольшой садик. Как я потом узнал, «внешние» комнаты предназначались в первую очередь для обороны, а в мирное время использовались как склады для оружия и припасов на случай нападения. «Повседневные» склады находились с другой стороны «последнего ковчега», и туда можно было попасть через проходы вдоль наружных стен.
Как только карета Вероны остановилась, к ней сразу направилась парочка мужчин. Один – крепкий парень лет двадцати пяти, при оружии. Второй – мужчина лет сорока с весьма приличным животом. Агрессии я в них не почувствовал, но дорогу им загородили и без меня. И пропустили только по прямому приказу Вероны.
Молодой коротко поклонился:
– Временный комендант крепости Астанх. В подчинении девяносто три солдата. Происшествий нет.
Верона задержала на нем взгляд, потом указала на капитана:
– Капитан Хенрик. Поступаете в его распоряжение.
Астанх, как мне показалось, вздохнул про себя, но держался внешне спокойно. Понятно, почему «временный». Скорее всего, прежнего коменданта «зачистили» за поддержку Киксо, а Астанха поставили на его место. Наверное, справлялся, и авторитет среди местных у него есть, потому что абы кого на такой пост не поставят. Наверное, надеялся, что оставят на прежней должности. Хотя кто его знает, как повернется. Вряд ли Хенрик мечтает командовать крепостью. Тем более что есть шанс со временем стать чем-то вроде военного министра при Вероне. Скорее, он возьмет на себя общее руководство, а крепость оставит Астанху. Не сейчас, конечно, со временем.
Толстяк понял, что красивые речи будут неуместны, и доложился еще короче:
– Управляющий Герен.
Верона окинула его долгим взглядом, словно хотела составить о нем свое мнение.
