контроллера. — Держи эту скорость.
— Прескотт вызывает «Пэлем Сто двадцать три». Прием.
Райдер увидел впереди продолговатое яркое пятно. Станция «23-я улица». Он нажал педаль микрофона:
— Слушаю, Прескотт.
— Почему вы едете? Путь к югу от «Саут-Ферри» еще не освобожден, у нас есть еще пять минут. В чем дело?
— Небольшое изменение плана. Мы решили оторваться от копов, которыми вы нашпиговали туннель.
— Бред, — отпарировал Прескотт, — там нет полиции. Зато скоро появятся красные сигналы. Никакой «зеленой линии» теперь не получится.
— Знаю. Мы скоро остановимся и дадим вам возможность освободить путь. У вас еще пять минут.
— Как пассажиры?
— В порядке. Но чтобы никаких провокаций.
— Вы двигаетесь, и это осложняет нашу работу.
— Прошу извинить. Инструкции остаются в силе. Свяжитесь со мной, когда освободите путь. Конец связи.
— Слушай, — с беспокойством сказал Лонгмэн. — Думаешь, они не догадываются? То есть я хочу сказать… Все эти бесконечные вопросы…
— Ну и что? Обычное дело, — ответил Райдер. — Они делают именно такие выводы, как нам нужно, — вот и хорошо.
— Боже! — охнул Лонгмэн. Они въехали на станцию. — Смотри, сколько народа! И у самого края платформы! Когда я был машинистом, мне часто снился кошмар: пассажиры так и валятся мне под колеса.
Вагон медленно шел вдоль перрона. С платформы неслись крики, некоторые плевали в их сторону. Райдер отметил боковым зрением нескольких копов в синей форме, пытавшихся совладать с толпой. Один из них замахнулся на проходящий вагон дубинкой.
Окружной инспектор
Лимузин комиссара полиции медленно полз на юг, и в районе 24-й улицы окончательно встал в пробке. Патрульные отчаянно пытались расчистить перекресток.
— На метро быстрее бы добрались, — заметил комиссар. Окружной инспектор с удивлением покосился на него. За все годы работы он еще не слышал, чтобы комиссар шутил.
Водитель включил сирену. Лимузин наконец прорвался через перекресток. Коп на углу отдал честь. Водитель выключил сирену.
— Все еще едут? — спросил окружной инспектор у рации.
— Да, сэр. Но медленно, на маневровой скорости.
— Где они сейчас?
— На станции «23-я улица».
— Спасибо.
Комиссар обернулся и посмотрел назад:
— У нас хвост. Телевизионный фургон. А за ним, кажется, еще один.
— Стервятники, — процедил окружной инспектор. — Я же велел их придержать. Ну я им сейчас задам перцу!
— Свобода печати, — вздохнул комиссар, — чтоб ей пусто было. Лезут под руку. Когда все кончится, вот тогда — пожалуйста. С удовольствием поговорю с этой братией.
Рация окружного инспектора крякнула:
— Они прошли «23-ю улицу», сэр. Идут со скоростью примерно пять миль пять в час.
— Прямо как мы, — заметил комиссар.
— Ну-ка, — сказал окружной инспектор водителю, — включай сирену. Да погромче!
Старший инспектор полиции Дэниэлс
В темной кабине поезда «Вудлаун Один-четыре-один» машинист нащупывал рычаги.
— Вы поняли, что от вас требуется? — нетерпеливо спросил Дэниэлс.
— Гонимся за тем поездом. Верно?
Дэниэлс, подозревая издевку, всмотрелся в лицо машиниста, но ничего не разобрал в темноте.
— Поехали, — грозно бросил он. — Но не подходи к ним слишком близко.
Машинист сдвинул контроллер, и вагон рывком тронулся с места.
— Чуть быстрее, — сказал Дэниэлс, — но не гони. Они не должны нас увидеть или услышать.
Машинист еще немного подтолкнул контроллер.
— Видеть — ладно. Но слышать? Где это вы видели, чтобы поезд метро двигался бесшумно?
Они миновали станцию «28-я улица», на которой не было ни души, если не считать кучки патрульных. Когда вдали показались огни «23-й улицы», Дэниэлс сказал:
— Давай еще медленнее. Прямо ползком. Не своди глаз с их габаритных огней. Ползком, я сказал! И можно не греметь так?
— Это поезд, босс. Он без шума не бывает.
Высунувшись в окно, Дэниэлс почувствовал, что глаза сразу начинают слезиться.
— Красный свет на локальной линии, — сказал машинист. — Значит, они прошли здесь совсем недавно.
— Еще медленнее, — сказал Дэниэлс, — совсем медленно. И тихо. Без звука.
— Поставьте мне тогда резиновые шины! — огрызнулся машинист.
Город: толпа
Толпа восприняла отъезд комиссарского лимузина как сигнал к концу представления. Патрульные машины, одна за другой покидавшие парковку, подтвердили это предположение. Кое-кто из зевак бросился за ними, рассчитывая увидеть, чем закончится дело. Оставшиеся с осуждением смотрели им вслед: может, гора и
Через несколько минут толпа перестала быть единым организмом, распалась на атомы, стала редеть. Но несколько сот человек — лентяи, романтики, типичные «носовые маньяки» — никак не расходились и сбивались в кучки вокруг уличных говорунов.
— И как вам мэр? Он был нужен внизу, как вторая дырка в заднице…
— Надо было штурмовать! Как только показываешь этим бандитам слабость, они тут же берут свое. Настоящий преступник — всегда психолог.
— Да они просто дешевка, эти парни. Будь я на их месте, я бы потребовал десять миллионов. И получил бы их.
— Черномазые? Да никогда! Черномазый может стибрить у тебя десть баксов, это да. Но это дело рук белых, масштаб чувствуется!
— Комиссар полиции — он даже не похож на копа. Слишком мягкий. Настоящий коп должен внушать
