настойчив. Звонок звонил, звонил, звонил, пока наконец Джош не поднялся с кровати.
Врачи советовали Джошу во время сильных болей в ноге пользоваться костылями — так на больную ногу приходился меньший вес. Сейчас Джош последовал их совету и, опираясь на костыли, заковылял по длинному коридору.
Звон прекратился, и Джош едва не повернул обратно, понадеявшись, что непрошеный посетитель убедился, что никого нет, и ушел. Однако дребезжащий звук возобновился. Джош снова чертыхнулся, вспомнив, сколько времени уже собирается заменить старомодный звонок на колокольчики или еще что- нибудь, более приятное для слуха.
Едва не скрежеща зубами от ярости, он отворил дверь… и увидел на пороге Марту.
Марта открыто смотрела прямо в ледяные серые глаза. Холодный прием Джоша не был для нее новостью. Гораздо больше ее беспокоило его осунувшееся лицо и темные круги вокруг глаз.
Затем она увидела костыли, и сердце ее болезненно сжалось.
— Что случилось? — воскликнула она.
— Ничего. А что? — спросил Джош.
Марта вспомнила, что в начале их знакомства Джош опирался на один костыль даже чаще, чем на трость. Но вскоре он перешел только на трость, и Марта радовалась, воспринимая это как знак улучшения. Она надеялась, что когда-нибудь он сможет обходиться и без трости…
— Так что же? — нетерпеливо повторил Джош.
— Я… я просто спросила, — выдавила из себя Марта.
Она ждала, что Джош отойдет в сторону и даст ей пройти, однако несколько бесконечно долгих секунд он с каменным лицом стоял у нее на дороге. Марта с трудом подавила желание повернуться и уйти.
— Извини, — сказал он наконец и отступил в сторону. — Что же ты стоишь, входи, — пригласил он.
Никогда еще Марта не слышала столь холодного приглашения, однако она прошла следом за ним в гостиную. На пути к дверям Джош зажег только одну лампу. Теперь по углам комнаты прятались зловещие тени, и Марта невольно вздрогнула.
«Слишком темно, — подумалось ей. — Здесь слишком темно. Джошу нужно больше света».
— Сними пальто, — сухо предложил Джош у нее за спиной, — а то вспотеешь, а потом, выйдя на улицу, схватишь простуду.
С тем же успехом он мог бы сказать, чтобы она выкладывала свое дело и убиралась к чертям. Но Марта молча сбросила пальто и повесила его на спинку стула. Затем торопливо села в ближайшее кресло — ноги ее не держали.
Глаза Марты были устремлены на картину на стене. Она чувствовала, что Джош стоит рядом и разглядывает ее — и не только разглядывает, но и с нетерпением ждет, когда она заговорит, когда объяснит, зачем пришла и чего хочет.
На эти вопросы у Марты не было готовых ответов. Однако нужно придумать какой-нибудь предлог!
Можно сказать, что она пришла поговорить о «Жизни на колесах»… однако, как ни стара-лась, Марта не могла придумать никакого срочного вопроса, который не смог бы подождать до завтра.
Джош что-то пробормотал — или это ей только показалось? Однако через мгновение он спросил громче:
— Марта, хочешь кофе?
— Нет, — ответила она. — Но не откажусь от бокала вина.
— Хорошо, — ответил он и исчез в дверях. Давным-давно, еще в университете, играя в баскетбол, Марта повредила ногу и две недели проходила на костылях. Она хорошо помнила, каково это. Ходить на костылях и при этом что-то нести в руках невозможно.
Она вскочила на ноги и последовала за Джошем. Когда она вошла на кухню, он уже достал из шкафчика бутылку вина и бокал.
Он повернулся к ней и вопросительно поднял бровь.
— Передумала? — спросил он. — Хочешь чего-нибудь покрепче?
Марта покачала головой.
— Нет, — ответила она. — Я просто хотела тебе помочь.
Джош хмуро взглянул на нее.
— Зачем?
— Я подумала… — начала Марта, чувствуя себя неуютно под его проницательным взглядом. — Я подумала, что ты не сможешь отнести бокалы, — закончила она, убеждая себя, что не стоит впадать в отчаяние из-за такой простой фразы.
— Для таких случаев у меня есть сервировочный стол на колесиках, — сообщил ей Джош. — Очень помогает. Я просто толкаю его перед собой. Ты, кажется, об этом беспокоишься?
Марта готова была расплакаться. Однако, сделав над собой усилие, она сдержалась и постаралась сохранить обычный тон:
— Черт побери, Джош, я не имела в виду ничего для тебя обидного! По своему опыту я знаю, как трудно что-то носить, когда ты на костылях. Извини, если я задела твою гордость! — С этими словами она повернулась на каблуках и бросилась вон из кухни.
К своему удивлению, позади она услышала смех Джоша, а обернувшись, обнаружила у него на лице улыбку.
— Ты права, — признал он. — Хорошо, возьми, пожалуйста, в столовой поднос и отнеси в гостиную бутылку, бокал и немного скотча для меня.
Когда Марта несла поднос с напитками в гостиную, колени у нее дрожали, словно она только что пробежала длинную дистанцию.
Она поставила поднос на кофейный столик, села на темно-зеленый диван напротив и дрожащими руками налила себе вина. Джош отставил костыли в сторону и устроился в кресле напротив.
— Итак, Марта, — начал он, откидываясь в кресле и оглядывая ее сощуренными глазами, — что же привело тебя ко мне?
Марта не успела придумать достойного ответа и под влиянием момента сказала чистую правду.
— Мне было одиноко, — призналась она.
Джош казался олицетворением скептицизма, и Марта уже приготовилась услышать язвительное замечание. Она знала, что Джош — обычно добрый и внимательный — может быть безжалостно жестоким, особенно когда считает, что к нему испытывают жалость.
Однако, к большому ее удивлению, он ответил довольно мягко:
— Никогда бы не подумал. — Теперь настал ее черед защищаться.
— Почему ты так говоришь? — воскликнула она.
— Не знаю. — Он снова окинул ее внимательным взглядом, будто на ее лице надеялся найти ответ на свой вопрос. — Человека, который всегда в делах, всегда в движении, трудно представить одиноким.
Марта молчала.
— Я бы сказал, что у тебя просто нет времени для одиночества, — продолжал Джош. — Ты всегда куда-то бежишь, откуда-то возвращаешься, собираешься что-то делать или просто творишь очередной шедевр. Мне казалось, что в твоей жизни просто нет места одиночеству.
В голосе Джоша не слышалось осуждения. Он вовсе не хотел задеть Марту. Однако она чувствовала себя уязвленной.
— Может быть, ты ошибаешься, — сухо ответила она.
— В тебе?
— Да, во мне.
Голос Джоша звучал с обманчивой мягкостью:
— Так ты думаешь, я не прав?
— Ты видишь во мне какого-то… пляшущего дервиша, — с трудом ответила Марта.
Джош расхохотался.
— Дервиш в буквальном смысле слова — это мусульманский аскет, — сообщил он. — Если ты помнишь, дервиши плясали и кружились на месте, чтобы достигнуть экстаза.
