После ее ухода Лохленн Броуди открыл глаза.
— Совсем как ее ма, — тихо пробормотал он. — Вот что. значит кровь Гордонов.
— И сила Броуди, — добавил Олей.
— Гордоны тоже были крепкими орешками, — возразил Лохленн. — Ты у нее в долгу. Она оказала тебе сегодня большую услугу.
— Знаю, — кивнул Олей. — Не думал, что когда-то буду обязан младшей сестре, но, похоже, так оно и есть, па.
Старик хихикнул:
— До чего же умна! Видать, нашла коса на камень и Гленкирк нашел себе ровню! Он не обижает ее?
Олей захлебнулся смехом.
— Да он просто с ума сходит! Безумно влюблен в нее. А она в него. Думаю, и ребятишки скоро появятся, ждать уже недолго.
— Хорошо, — прошептал Лохленн, свято храня секрет Фланны. — Я рад. — Он устало прикрыл глаза и уже несвязно пробормотал:
— Теперь я, пожалуй, отдохну.
Фланна спустилась в зал, где уже подали ужин, и направилась прямо к высокому столу, за которым сидели братья и их жены. Уна Броуди немедленно вскочила и прикрикнула на остальных:
— Подвиньтесь и дайте место своей сестре, герцогине Гленкирк, олухи вы невоспитанные!
Фланна устроилась рядом с приемной матерью. Слева от нее оказался Каллум.
— Уж очень ты заважничала, Фланна Броуди, — кисло буркнул он.
— Фланна Лесли, — спокойно поправила она. — А ты ожидал, что я так навеки и останусь сорванцом? Если бы ты видел в галерее Гленкирка портреты моих предшественниц, возможно, лучше бы меня понял. Я хочу, чтобы муж мной гордился!
— И тоже велел написать с тебя портрет? — прошипела Эйлис. — Только кто же возьмется нарисовать твою огненную гриву?
Она ехидно хихикнула, довольная собственным остроумием.
— Имей я три волоска на голове, да еще цвета мышиного помета, тоже завидовала бы, — с милой улыбкой парировала Фланна. — У дочери первого графа Гленкирка были такие же волосы, как у меня. Ее портрет висит в парадном зале моего замка. Говорят, я даже красивее ее, но я стараюсь не слушать льстецов.
Она взяла с тарелки цыплячью ножку и вгрызлась в нее мелкими белыми зубками.
Эйлис, вне себя от гнева, попыталась что-то съязвить, но муж рявкнул на нее, бесцеремонно велев заткнуться, и ей пришлось закрыть рот. Правда, она продолжала сверлить Фланну недобрым взглядом, но та, похоже, ничего не замечала.
Уна тихо хмыкнула, довольная, что Эйлис поставили на место. Жена Каллума, как и ее завистливый муж, была женщиной скандальной. Деверь, хоть и обещал поддерживать старшего брата и признал его как нового лэрда, все же при всяком удобном случае не задумается разжечь смуту. Правда, особых возможностей у него для этого нет, разве что попробует склонить на измену членов клана Броуди.
— Кллликерн становится слишком тесен для вас, — начала Фланна. — До своего отъезда к мужу я и не подозревала об этом. Кое-кому придется уйти, Уна, пока вы не поубивали друг друга. — Она оторвала краюшку от каравая и пальцем поддела кусок масла. — Броуди размножаются, как кролики.
Пока меня не было, на свет появились двое новорожденных и по крайней мере три женщины опять беременны.
Уна кивнула.
— Что-то нужно делать, — согласилась она, — но мы, как всегда, выкрутимся. Олей говорил, что ты сбегала в Перт.
— Я видела короля, Уна, и говорила с ним! И даже была на коронации. Патрик приехал за мной. Он ужасно ревнует и терпеть не может всех Стюартов, если не считать своего брата Чарли. Все твердит, что они приносят Лесли несчастье.
— А ты не согласна, — догадалась Уна.
— Эту глупость вбила ему в голову герцогиня Жасмин перед отъездом из Гленкирка!
— Ее муж погиб при Данбаре, а ведь никто не мог сказать, будто Джемми Лесли лез в политику, — заметила Уна. — На ее месте я бы тоже возненавидела Стюартов.
— Ну а я собираюсь завербовать добровольцев для короля, — призналась Фланна. — Ему нужна армия, чтобы отнять все, украденное Кромвелем и его шайкой.
— Девочка, девочка, — увещевала золовку Уна. — Ты, никак, спятила? Разве не довольно с нас войн и смертей?
Вспомни, англичане захватили наш родной Эдинбург и не хотят уходить! Шотландцы короновали этого Стюарта, и довольно с него! Пусть женится, родит наследников, вместо того чтобы уничтожать наших сыновей в бессмысленных распрях!
— Ты не понимаешь! — воскликнула Фланна. — Если бы встретила Карла Стюарта и глянула в его глаза, тогда бы по-другому запела!
— Ты в самом деле рехнулась, Фланна Лесли! — воскликнула Уна. — Когда мы похороним старика, возвращайся домой и жди, когда родится ребенок. И не говори, что это не так. Уж я как-нибудь всегда распознаю женщину в твоем положении. Ты беременна!
— Тише! — взмолилась Фланна. — Я еще не сказала мужу, хотя Энгус обо всем догадался. И папа знает. Я думала, это его обрадует.
— Наверняка, — улыбнулась Уна. — Теперь он уйдет спокойно, довольный тем, что в его маленьком мирке все хорошо.
Глава 12
Лохленн Броуди умер в начале пятого утра двадцать пятого марта тысяча шестьсот пятьдесят первого года.
Фланна сидела у его постели, клюя носом, когда на ее пальцы легла костлявая рука. Она встрепенулась и встретилась глазами со взглядом родителя. Нежным. Любящим.
Таким она до этой минуты его не видела. Вымучив слабую улыбку, он прошептал:
— Ты хорошая девочка, дочь моя.
Это были его последние слова. Душа Лохленна Броуди отлетела со следующим вздохом.
Она отняла руку и зажала себе рот, чтобы не закричать.
Так он все же любил ее, хотя до своего смертного часа не давал это понять! «Ты хорошая девочка»… и это все чувство, что он смог ей отдать. Остальное принадлежало ее матери.
Не той женщине, которая пробудила в нем молодую похоть и родила шестерых сыновей, не тем, кто после ее смерти согревал его ложе, а Мегги Гордон из Брея, завладевшей его сердцем и одарившей страстью. И Фланна — плод этой страсти. И как ни скучала она по матери, все же теперь осознала, что отцовская тоска была куда сильнее.
— Доброго пути, па, — прошептала она и, поправив одеяло, вышла, чтобы известить Олея и остальных домочадцев о кончине отца.
К тому времени, как над горами засияли первые лучи солнца, женщины постарше обмыли тело старика и зашили в саван. Его сыновья при свете факелов выкопали могилу между двумя почившими ранее женами:
Джиорсал Эйрли и Маргарет Гордон. На кухне готовился поминальный обед, а старший сын Олея Броуди поехал в Килликерн за священником.
Как только прибыл пресвитерианский пастор, тело патриарха положили в могилу и произнесли заупокойные молитвы. Справа стояли сыновья Джиорсал Эйрли и Лохленна Броуди с суровыми, обветренными лицами. Красные пледы в черную и желтую клетку развевались на холодном мартовском ветру. Слева встала единственная дочь в шали цветов клана Лесли. Ей было не по себе. Она и не ожидала, что кончина отца так ее опечалит. Вряд ли его можно было назвать хорошим родителем, но на смертном одре он, по-своему сдержанно, признал, что любит дочь. Разумеется, это не возместит ей несчастного одинокого детства, но теплые воспоминания о себе Лохленн все же оставил. Кроме того, если бы не он,
