Вот он, серый дом с большими окнами, с широким подъездом. Там, где-то на третьем этаже, окна рогозинской квартиры… И подумать только: он здесь, в этом доме, он может подойти к окну и увидеть ее!
Но Рогозин не подходил к окну. Тамара в волнении прошлась по переулку. Может, его вовсе нет дома? Может, он уехал? А может, он болен? Иначе почему же он так исчез из ее жизни?
И вдруг ее осенило. Ну конечно, конечно, он болен. Он болен, а она ни разу не навестила его. Что же он скажет, когда они встретятся?
Она должна сейчас же навестить его, больных друзей надо навещать. Не давая себе задуматься над своим поступком, Тамара поднялась по широкой прохладной лестнице. Она ведь загадала – если будет зеленый свет… Свет был зеленый! И потом, поймала же она сегодня во сне звездочку!
С бьющимся сердцем Тамара нажала белую пуговку звонка. И тут же робость охватила ее – может, убежать, пока не открыли?
Но за дверью уже послышались шаги. Тамара слегка отступила, словно ожидая, что сейчас из-за распахнувшейся двери на нее дохнет пламенем.
В дверях стояла высокая худая женщина в темном. Строгие брови, суровый взгляд печальных светлых глаз, окруженных морщинками, бледное продолговатое лицо… Тамара угадала, что это его мать. Она растерялась, может быть, первый раз в жизни.
– Здравствуйте, – сказала она запинаясь и чувствуя, как загораются у нее уши. – Скажите, Ян… он не болен?
Женщина внимательно поглядела ей в глаза.
– Да, – сказала она жестко, – Ваня очень болен.
– А можно мне…
– Нельзя. А кроме того, девушка, скажите своей маме, чтобы она получше смотрела, где бывает ее дочка и с кем она дружит.
Женщина сжала тонкие губы, отчего две резкие морщины обозначились на ее щеках, и захлопнула дверь. Тамара несколько мгновений стояла приоткрыв рот и глядела на черную обивку двери. Опомнившись, она, вся красная от стыда, сбежала с лестницы. Тихий теплый день мирно сиял на улице. Своим чередом шла жизнь. Дымилась заводская труба, погукивал паровозик за заводским забором. Шелестели старые деревья. Играли ребятишки во дворах. Проносились машины. Летали голуби.
А Тамара шла шаг за шагом по улицам и переулкам, она ничего не видела и не слышала, только все думала и передумывала: что же хотела сказать эта женщина, его мать, своей последней фразой?
«Ваня, – повторяла Тамара, – она зовет его Ваней».
И вот же, так и есть, она угадала: Ян тяжело болен! Что же, это и есть та звездочка, которая упала к ней в лодку?
ИЗЮМКИН МИР
Этот солнечный мир был полон чудес. Сказка появлялась всюду.
Утром в окно влетела оранжевая бабочка и кружилась по всей веранде над постелями спящих ребят. Изюмка следила за ней изумленными глазами – живая бабочка!
И вдруг эта бабочка села прямо на Изюмкино одеяло, помахала-померцала крылышками и снова улетела в окно. Это она прилетела из лесу, чтобы сказать Изюмке: «Здравствуй!» А иначе зачем же?
А в полдень оказалось, что зацвел колючий куст под окнами. Изюмка познакомилась с ним в первый же день приезда. Она хотела сорвать с него хорошенькую пушистую веточку, но тут же и отдернула руку: весь куст оказался в шипах, будто кривые кошачьи коготки сидели на ветках.
«У! Сердитый. Колючкин-царапкин!» – решила Изюмка и стала обходить его подальше.
А сегодня взглянула на этот куст и увидела на нем розовый цветок. Цветок только что распустился, в его свежей атласной сердцевине еще дрожала граненая капелька утренней росы.
– Глядите, глядите! – закричала Изюмка. – На царапке цветок расцвел! Розовый!
– Ну и что же? – спокойно сказала, медленно и отчетливо выговаривая слова, подружка Лена. – На кустах всегда бывают цветы.
– А ведь этот же колючий! – возразила Изюмка. – Он же как кошка все равно. А цветочек у него розовый и даже смеется!
– Почему смеется? – серьезно спросила Лена.
– Ну потому что расцвел!
– А ты почему знаешь, что он смеется?
Лена, насупив бровки, глядела Изюмке в глаза и ждала ответа. Но Изюмка и сама не знала, почему она знает. Знает – и всё.
И, выбежав на площадку, Изюмка стала звать ребят:
– Идите сюда скорей! Царапкин цветок расцвел!
Ребятишки сбежались к зацветшему кустику. Подошла и руководительница детского сада Полина Аркадьевна:
– Кто расцвел? Колючкин-царапкин?
Она присела перед кустом и, не дотрагиваясь до ветки, понюхала цветок.
– Очень душистый. А вы знаете, дети, как его зовут?
