Зина удивилась немножко чересчур весело:
– Почему это?
– Да, болят! У тебя глазки красные. У Коли Казарина были красные, так ему капли пускали.
Зина провела рукой по глазам:
– Нет, Изюмка, это так просто, ветром надуло. Я ведь на грузовике ехала. Наша заводская машина шла мимо, я и попросилась. Прямо от дома и сюда. Вот ловко, а? А то автобуса ждать… Ну что ты на меня смотришь? Вот гляди лучше, что я привезла тебе.
Зина открыла чемоданчик. Там было два апельсина, три конфетки «Мишка на Севере» и книжка для раскрашивания. Зину предупреждали, чтобы сладости в детский сад не возить, но как же все-таки прийти с пустыми руками? Изюмка схватила и апельсины, и конфеты, и книжку и так со всеми прижатыми к груди богатствами повела Зину к дому.
В это время к воротам подошел автобус. На площадке перед домом сразу стало тесно, весело и шумно. Мамы, бабушки, отцы приехали навестить своих ребятишек. Они уселись на скамейках вокруг клумбы, на деревянных ступеньках веранды, кто-то пристроился на старом пеньке под кустами.
Лена сидела рядом со своей мамой на лавочке, болтала короткими толстыми ногами и грызла большое красное яблоко, Увидев Изюмку, она протянула ей яблоко:
– На, откуси.
Изюмка откусила и дала Лене конфетку. Полина Аркадьевна, придерживая шпильки в пушистых волосах, сбежала по ступенькам веранды. Она обошла гостей, поздоровалась с ними, поговорила, а потом подозвала Зину, усадила ее на дальнюю скамеечку возле жасминного куста и сама села рядом.
– Как у тебя дома, девочка? Все ли хорошо?
– Все хорошо, – сдержанно ответила Зина.
Полина Аркадьевна внимательно поглядела ей в глаза:
– Правда?
– Правда.
– Ну и отлично, – сказала Полина Аркадьевна, а Зина в ее голосе услышала: «Не хочешь – не говори. А я-то вижу, что не все хорошо».
Зина покраснела и опустила ресницы.
– А у нас кустик зацвел! – начала рассказывать Изюмка. – То кололся, царапался, а то вдруг взял да и расцвел. Это он к праздничку, к вашему приезду. И потом, на лугу есть колокольчики, они звенят по утрам…
– Катя! – остановила Изюмку изумленная Полина Аркадьевна. – Какие колокольчики звенят?
– А те, лиловые. У них есть язычок желтенький, и они звенят, я сама слышала. А еще одна птичка вечером всегда кричит: спать пора! спать пора! Тетя Полина, знаете, у папы работа срочная, и Антон с ним остался. А то бы папа один был, разве это хорошо, правда?
– Конечно, – согласилась Полина Аркадьевна. – А папа здоров?
– Здоров, спасибо, – ответила Зина.
– И Антон здоров?
– Он здоров.
Зина не сумела скрыть тени, пробежавшей по ее бровям. Полина Аркадьевна провела рукой по гладким белокурым косам Зины:
– Славные косы у тебя, Зина. И вообще ты у нас человек славный. Как собираешься провести лето?
– Хотела в поход, но…
– А что же мешает?
– Антона оставить нельзя.
– Но ведь вы же хотели его в пионерский лагерь?
– Нет, нельзя его в лагерь. За ним очень смотреть надо.
Как только речь коснулась Антона, у Зины упал голос и слезы подступили к горлу. Полина Аркадьевна ждала, но Зина не могла рассказать того, что случилось дома. Это было так горько, так страшно, так стыдно… Утром отец поймал Антона на улице, когда тот выпрашивал у прохожего копеечку на кино. Прохожий не дал, Антон крикнул ему вслед: «Жадина!» – и плюнул сквозь зубы. Отец схватил Антона за шиворот и привел домой.
Отец привел Антона домой расстроенный, разгневанный, огорченный до глубины сердца. И дома никого не было.
А где же была она, Зина, старшая сестра? Где она была в то время, когда Антон шатался по улицам без присмотра?
Она бегала к подругам, сидела в гостях у Тамары, шила себе сарафанчик для похода, ездила с Фатьмой на выставку цветов, готовила обед, стирала Антону рубашки, следила, чтобы у него все пуговицы были на месте. Вот за пуговицами-то следила, а самого Антона не усмотрела!.
– А мы спутника видели! – прервала ее мысли Изюмка, торопясь выложить сестре все свои новости. – Вечером мы глядели на звезды, а одна звездочка летит-летит и потом пропала. А мы уже ее увидели. Это спутник был! Знаешь, он так пикает в телевизоре – пип-пип-пип!
