– А дальше?
Отец вдруг заторопился, собрал в кучу тарелки, сложил вилки и ножи, встал из-за стола.
– Ну, а что же дальше? – повторила Тамара, выходя вслед за отцом из столовой.
Отец пожал плечами.
– Какое «дальше»? Просто она очень хороший человек.
И снова повторил, словно стараясь, чтобы Тамара поняла это и запомнила:
– Она хороший человек. Она хороший, добрый человек, Умница.
– А когда ты поедешь к маме? – спросила Тамара, не глядя на отца.
Они шли по белой тропочке, пролегавшей среди густой гусиной травки и мохнатой ромашки; ступишь в сторону с тропочки – и словно в мягкий ковер. Над головой шелестели ветки берез, пели птицы. Небо дышало ласковой солнечной теплотой, ветерок нежно пошевеливал золотисто-каштановые Тамарины кудри. Но она не видела ни берез, ни неба, она не слышала пения птиц. Тяжелое подозрение заполнило ее сердце.
– Когда ты поедешь к маме? – упрямо и требовательно повторила она.
– Как хорошо! Как хорошо на свете! – сказал отец, щурясь от солнца. – Все растет, все цветет, все радуется… Когда я поеду? Не знаю. Может быть, никогда. Ты чувствуешь, как зеленый цвет успокаивает глаза? Такой чистый зеленый цвет!
– Никогда?! А как же мама?
Но отец больше не хотел говорить об этом.
– Оставим этот разговор, – сказал он. – Когда-нибудь после. Сейчас мне некогда. Надо съездить на седьмой участок!
– А я?
– А ты иди домой, приберись, осмотрись. И ложись спать.
Отец свернул на грейдер.
– Папа, подожди, – остановила его Тамара. – А что это такое «как ядром кормленная»? Как это – кормленная ядром? Каким ядром?
– А это индюшек откармливают орехами, чтобы жирными были. Ты разве не знала об этом?
– А…
Тамара направилась к тихому, окруженному акацией домику директора. Она обиделась – значит, она похожа на индюшку, которую откормили орехами? Фу, какая же глупая эта баба, которая могла так сказать о Тамаре! Глупая и злая – вот и все!
Нарядная, белокожая, синеглазая Тамара шла по дорожке упругой походкой. Ну как же это посмели сравнить ее с индюшкой! Слепые они, что ли?
– Фу – деревенщина!
А сердце невольно заныло от печальных предчувствий. Почему ей казалось, что она найдет здесь свое счастье?
«А где же тогда, а где же?» – чуть не плача, возражала своему сердцу Тамара.
Она вошла в тихие белые комнаты с красными геранями на окнах. Полки с книгами, лампа в изголовье отцовской кровати, голубое покрывало на узенькой тахте, приготовленной для Тамары…
«Неужели ты думаешь, что здесь можно найти счастье?» – снова коварно спросило ее сердце.
Тамара села на тахту и, ударяя кулаком по голубому покрывалу, залилась слезами.
– Ну, а где же оно тогда? Ну, а где же?
СТОЛКНОВЕНИЕ
Тамара шла по зеленой опушке березовой рощицы. Справа – светлая зелень листвы и шелковистое сияние белых стволов. Слева – широкая, неоглядная даль и ровные, как туго натянутый зеленый шнурок, свекловичные рядки. Тамара шла и рассеянно срывала по пути головки ромашек и желтых купальниц, пускала по ветру их тонкие лепестки.
Воспоминания о Москве куда-то отошли, стушевались. Тамара с тревогой и радостью ждала чего-то, каких-то необыкновенных встреч, каких-то счастливых событий. Просыпаясь, она с замирающим сердцем думала, что, может быть, «это» случится сегодня. Ложась вечером, она думала, что, если «это» не случилось сегодня – значит, случится завтра. Оно обязательно должно случиться: ведь не может же Тамара так и остаться на всю жизнь здесь в совхозе или в их унылой московской квартире!
Что именно должно случиться, Тамара и сама не знала. Ну, может быть, вот сейчас, когда она идет здесь по зеленой опушке в своем белом платье и отблески солнца сияют в ее золотисто-каштановых кудрях, по дороге идет машина, и в ней сидит кинорежиссер. Он увидит Тамару и, пораженный ее красотой, остановит машину и скажет:
«Вот такую девушку я искал для своей главной героини!»
И тотчас предложит ей ехать в Москву, чтобы сниматься в кино. Разве так не бывает? Вот, например, одна киноактриса… Была просто студенткой, а увидел ее режиссер – и она стала актрисой. Самой настоящей. Так почему же с Тамарой не может случиться то же самое?
Но по дороге проходили подводы, мчались грузовики, поднимая пыль, с тяжким рокотом прошел трактор… И никаких машин с режиссерами не появлялось.
А может еще быть и так. Вот она идет сейчас по зеленой опушке, по желто-лиловой траве иван-да-
