она может глядеть бесконечно на эти пушистые снежинки, которые бесшумно появляются откуда-то из глубины светло-серого неба и всё летят, летят, теряясь в наступающих сумерках и лёгком дыме заводских труб…
«Моя подружка! Моя подружка! – Зина опять вспомнила про Тамару и поморщилась, словно от зубной боли. Но тут же и упрекнула себя: – Вот ведь какая! Как обещать – так это я. А как до дела дошло, так уж мне и не хочется!»
ЗИНА ИСПОЛНЯЕТ ДОЛГ ДРУЖБЫ
Зина и Тамара сидели за маленьким письменным столом. Горела настольная лампа, накрытая пёстрым шёлковым платочком. Из-за стены слышалась негромкая музыка – Антонина Андроновна любит слушать радиопередачи. Когда приёмник выключен, то ей кажется, что в квартире слишком тихо и скучно и чего-то не хватает. Дверь в соседнюю комнату была открыта, и Зина видела Антонину Андроновну, она лежала на диване, читала какую-то толстую растрёпанную книгу и щёлкала кедровые орешки.
Зине мешала музыка, не давала сосредоточиться. Наморщив брови, она старалась сообразить, с чего надо начать задачу. Тамара, с рассеянным видом слушая музыку, легонько постукивала ногой в такт.
– Ну вот, Тамара, слушай…
Тамара зевнула и поближе придвинулась к Зине, взяла карандаш:
– Ну?
Подруги принялись решать задачу. Вернее, решала Зина, а Тамара записывала.
Они записали первый вопрос.
– Ну, и что ты сделаешь дальше? – спросила Зина. Тамара задумалась.
– Ну, помножу триста двадцать на двенадцать… Зина с изумлением взглянула на неё:
– Зачем?
– Тогда к трёмстам двадцати прибавлю двенадцать и потом разделю…
– И что будет? – Зина слабо улыбнулась. – Да ты ничего не поняла, Тамара! Давай сначала.
Зина терпеливо принялась объяснять задачу.
– А, вон что! – Тамара кивнула головой. – Ну, поняла, поняла. Надо разделить триста двадцать…
– Правильно, правильно! – обрадовалась Зина.
Но Тамара вдруг насторожилась, прислушалась:
– Канделаки поёт! Ой, как я люблю! Нани-на, нани-на!..
Тамара, подпевая Канделаки, вскочила, бросилась в комнату матери и включила приёмник на полную мощность.
– Что ты делаешь! – испугалась Зина. – Разве можно так запускать?
Тамара звонким и чистым голосом подпевала Канделаки. Зина взглянула на Антонину Андроновну, ожидая, что она остановит Тамару, но та невозмутимо продолжала читать, пощёлкивая орехи.
В дверях появилась Ирина.
– Там опять соседи пришли, просят радио убавить, – сказала она.
Антонина Андроновна подняла от книги глаза:
– Опять пришли? Удивляюсь, какой невоспитанный народ!..
– Ну, вот ты опять им и скажи, – подхватила Тамара, – что мы к ним не лезем, пусть и они не лезут. Мы в своей квартире пускаем радио, а не у них!
– И скажи, что я полагаю, – добавила Антонина Андроновна, – что в собственной квартире я хозяйка и что хочу, то и делаю… Прямо житья нет, такая некультурщина – лезут в чужую квартиру, да ещё диктуют, как поступать и как не поступать! А для чего же радио изобретали, спрашивается, – чтобы оно молчало? И за что же мы тогда за радио платим, интересно знать?
– Но мне тоже надо уроки делать! – возразила Ирина. – Ведь оно сбивает…
– Оставь меня, пожалуйста, и не раздражай! – ответила Антонина Андроновна. – Когда будет у тебя своя квартира, в чём я сомневаюсь, тогда будешь поступать так, как тебе захочется.
– Да, уж так, как вы, поступать не буду! – проворчала Ирина и ушла в кухню.
Зина сидела, низко склонясь над учебником. Её лицо горело от стыда. Ей хотелось собрать свои книги и тетради и немедленно уйти из этой «собственной» квартиры и никогда-никогда не возвращаться в неё больше! Но Зина знала, что не уйдёт до тех пор, пока Тамара не сделает задачу, пока она не поймёт её как следует.
– Тамара, уже поздно, – напомнила она.
– Ну, иду сейчас! – неохотно ответила Тамара. – Ой, и надоели эти задачи! Ну что я буду с ними возиться, раз я всё равно не понимаю!
– Да ведь надо же решить! – взмолилась Зина.
Ей очень хотелось домой. Мгновенно представилось, как дома сейчас сидят все вокруг стола, занимаются своими делами. Может, Антошка уже сделал уроки, и теперь папа читает вслух «Конька- горбунка» – он вчера начал… А мама сидит и шьёт что-нибудь или вяжет. Домой!
– Давай повторим, – со вздохом сказала Зина. – Тамара, садись.
