обреченного историей феодального строя.
В своих романах «Приключения графа Фердинанда Фатома» (1753) и «Приключения сэра Ланселота Гривса» (1762) Смоллет разоблачает продажность и своекорыстие английского буржуа, подвергая резкой критике как вигов, так и тори, а это свидетельствует уже о его разочаровании в политике торийских кругов, с которыми он был до того близок.
Критическое отношение Смоллета к пережиткам феодализма и монархическому строю сквозит во многих страницах его своеобразного путевого дневника, отразившего впечатления писателя от его поездки по Франции и Италии («Travels through France and Italy», 1766).
Картина притеснений и несправедливости, открывавшаяся перед Смоллетом в этих странах, где еще господствовал абсолютизм, видимо, убеждала писателя в ошибочности его иллюзий относительно перспективы торизма — партии, поддерживаемой в основном представителями поместной знати, реакционной аристократией.
Но, конечно, самым убедительным доводом, заставившим Смоллета отойти от торийских политических кругов, были народные волнения конца 60-х годов, спровоцированные торийскими лидерами.
Смоллет не только отходит от участия в торийской журналистике, в которой он подвизался в течение нескольких лет, но и выступает против недавних своих соратников. В 1769 г. он анонимно выпускает «Историю и приключения Атома» — сатиру на английский буржуазный парламентаризм, в которой высмеивает представителей обеих враждующих партий.
Смоллет все более отчетливо начинает осознавать противоречие между просветительским идеалом «свободного» и «справедливого» буржуазного государства и реальной общественно-политической действительностью Но, убедившись в несостоятельности своих идеалов, Смоллет не находит ничего устойчивого и положительного взамен их.
Его буржуазно-демократическое свободолюбие не только умеренно, но и отвлеченно, а его защита абстрактных «прав человека» не что иное, как защита буржуазных свобод.
В 1771 г. выходит последний роман Смоллета «Путешествие Гемфри Клинкера», в котором не смолкает осуждение английского буржуазного общества. В этом романе Смоллет саркастически обрисовывает буржуазно-помещичью знать, правящую Англией, и сокрушенно повествует о нищете, которая становится уделом народных масс Англии.
Первый роман Смоллета «Приключения Родрика Рэндома» несет в себе ту силу обличения и критики буржуазного строя, о которой говорил Горький в своем очерке по истории английского буржуазного романа.
«За Фильдингом следует Смоллет — 1721–1771 годы — он с огромной силой изображал отрицательные стороны английского общества той эпохи и первый ввел в рамки романа изображение политических тенденций»[97].
С холодной резкостью рисует Смоллет социальные пороки своего времени.
Он разоблачает произвол властей, продажность чиновников и судей, сатирически показывает царящие повсюду мошенничество и несправедливость. Он подвергает критике самую основу благосостояния английской морской державы — британский королевский флот и дает поразительные по яркости и силе картины издевательства над английскими матросами.
Роман охватывает большой и разнообразный материал социальной действительности. Поместное дворянство, столичная знать, подозрительная городская богема, где наследники титулованных родов смешаны с подонками общества, военная среда, флот — вот социальные круги, в которых развертывается действие романа. По жанру «Приключения Родрика Рэндома» напоминают «авантюрно-плутовской» роман композиция перегружена однообразными механическими перипетиями, слишком многие события обусловливаются вмешательством всевластного случая, приходящего на выручку к молодому романисту всякий раз, когда тому нехватает продуманной психологической или социальной мотивировки. Так, например, неправдоподобен счастливый поворот судьбы Родрика, который неожиданно находит отца, становится состоятельным человеком и получает возможность осуществить свои заветные желания.
Но, несмотря на внешнее сходство с произведениями авантюрного жанра, «Приключения Родрика Рэндома» отмечены многими чертами романа просветительского.
В предисловии к своей книге Смоллет говорит о том, что, в отличие от Лесажа (наиболее яркого представителя «авантюрно-плутовского» романа), он считает недостаточным только развлекать и смешить читателя, он стремится дать пищу тому благородному негодованию, которое должно воодушевить читателя против низменных и порочных склонностей света. «Я хотел, — пишет Смоллет, — изобразить скромные достоинства в борьбе со всеми трудностями, которые могут стать уделом одинокого сироты как благодаря недостатку опыта, так и благодаря себялюбию, зависти, злобе и подлому равнодушию человечества».
Но, в отличие от ранних представителей английского просветительского романа, Смоллет уже не верит в возможность исправить мир увещанием или проповедью. В горечи Смоллета сказывался тот накопленный им опыт знакомства с буржуазным обществом, которого не было еще у его литературных предшественников. Рушилась просветительская концепция человека, наивно идеализировавшая человеческую натуру, понятую абстрактно и метафизически, на смену ей шла новая скептическая точка зрения, подсказанная буржуазной действительностью и почти в одно время со Смоллетом выраженная Юмом в его «Исследованиях человеческого разума» (1743). Юм вел своих читателей из «царства разума» в царство откровенного личного интереса, утверждая примат эгоизма. Так, в области этики взгляды Юма явились оправданием буржуазных добродетелей. Скептицизм Юма — идеалистическая реакция на английский материализм XVII–XVIII вв — был явлением того начинавшегося кризиса Просвещения, в обстановке которого развертывалось творчество Смоллета. Герой романа Родрик Рэндом — это напористый, практичный деляга-эгоист. Он одиноко и отчаянно ведет борьбу с враждебным или бесчувственно- равнодушным миром за место в нем — за богатство, за возможность стать в этом мире одним из его хозяев.
В душе Родрика нет места подлинному чувству дружбы: Стрэп для него прежде всего слуга, и его преданность Родрик принимает как нечто само собою понятное. Нет у него и настоящего чувства любви — это либо похоть, о проявлениях которой он любит рассказывать не без хвастовства, либо чувство собственника, давно облюбовавшего красивую вещь и наконец-то ставшего ее обладателем.
Нет у него и привязанности к своей стране. Легко уступая обстоятельствам, Рэндом становится солдатом французской армии и участвует без зазрения совести в войне против Англии и ее союзов.
Родрик живет только одним — «интересом», эгоистическим стремлением выбиться, «выйти в люди». Ему долго не удается это; но вот работорговля, которой он успешно занялся со своим дядюшкой, дает ему возможность заложить основу благосостояния, а дальнейшему помогает уже упомянутый «случай».
Война всех против всех кипит в романе Смоллета; и если люди в этой войне оказываются иногда союзниками, то соединяет их опять-таки только «личный интерес», эгоистическая потребность, общий враг, общая корыстная цель.
Сурово, желчно и безрадостно показал Смоллет английское общество в своем первом романе. Но особенно резко выделяются в нем страшные главы, посвященные позорной картахенской экспедиции, нравам и порядкам царившим в британском королевском флоте. Эти главы, полные отвратительных и незабываемых подробностей, являются, как и самая характеристика Родрика Рэндома, замечательным обвинительным документом против английского буржуазного общества.
Вот каких людей воспитывало оно еще в XVIII в — говорит нам книга Смоллета, а ведь Родрик не преступник, не исключение, он типичный его представитель.
Иногда кажется, что Смоллет как бы умышленно коллекционирует страшные и отталкивающие эпизоды, загромождает сцены своего романа натуралистически грубыми подробностями. Эти сцены запоминаются не в отдельности, а как общая правдивая картина тяжелой жизни английских моряков, как та правда, которую художники обыкновенно прятали за парадными изображениями многопарусных кораблей, окутанных живописными клубами пушечного дыма
В буржуазной английской литературе еще в XVIII в. было развито искусство замалчивания, искусство лицемерной полуправда и слащавой лжи, искусство, целью которого было примирение с действительностью, приукрашиванье ее.
В этом отношении Смоллет один из немногих английских писателей, дерзающих говорить самую
