– Он тренированный ныряльщик. Я слышала, некоторые из них могут находиться под водой без дыхательного аппарата больше пяти минут. К тому же он очень быстро плавает. Знаешь, как он плыл вместе с тобой?
– Ну и как?
– Как ракета. Вжик – и уже на берегу. В жизни не видела, чтобы кто-нибудь так плавал.
Предмет их обсуждения тем временем колдовал над кофеваркой, в спешном порядке решая вопрос: добавить ли в кофе корицу и ложечку сахара или уж не экспериментировать и сварить так, без всего? За этим занятием и застал его Макс. Лиза отказалась говорить с ним, а высказаться между тем хотелось. И у кого же еще искать сочувствия, как не у своего брата-мужика?
– Не помешаю? – Макс застенчиво улыбнулся.
Венсан решил не нагнетать обстановку.
– Заходи. Чашечку кофе?
– Можно.
За последующие полчаса он успел изложить всю историю своей неудачной женитьбы с последующим скандальным разводом и разделом имущества. Венсан слушал с вежливым интересом, без эмоций и комментариев. Кому нужна эта исповедь? Через пару часов они распрощаются и забудут друг о друге. Выкопать ямку в земле и излить душу... м-да.
Пользуясь случаем, он разглядывал этого русского Казанову. Странный персонаж. Самоуверенный и в то же время трусоватый. Чуть что – и за чью-нибудь спину. Это всегда чувствуется, даже если имеют место видимые доказательства преуспеяния: дорогие часы, дизайнерская одежда, модная стрижка... Легкая небритость – тоже дань моде. Черты лица мужественные (глянцевая мужественность, от которой млеют официантки), разве что подбородок мелковат. Но с ямочкой, как и положено кумиру всех женщин.
– Господи, если б я только знал, что она будет мусолить это всю оставшуюся жизнь!.. – причитал Макс, упиваясь своими страданиями. – Зачем ей это понадобилось? Ума не приложу.
– Понадобилось что? – приподнял брови Венсан.
Они сидели друг против друга, как старые приятели. Между ними на столе стояли кружки, кофейник, вазочка с печеньем, два стакана и бутылка «Метаксы».
– Да вся эта чертова канитель с судом, экспертизой... Какая-то глупость, ей-богу! Ведь по большому счету с ней ничего не случилось.
– А с тобой? С тобой ничего не случилось?
– Да я так нажрался, что наутро ничего не помнил! Как и она, кстати. Мы все нагрузились под завязку. Так нет же, ей надо было испоганить мне всю жизнь... Черт, но ты-то по крайней мере должен меня понять!
– Почему?
– Ну... – протянул Макс, словно бы растерявшись от необходимости объяснять очевидное. – Ты тоже мужчина.
– Мужчина. – Венсан сделал паузу, чтобы глотнуть из стакана. – Но не насильник.
Макс громко застонал, дурея от его тупости.
– Она была пьяная, понимаешь? Просто пьяная девка на вечеринке. Откуда мне было знать, что она девственница?
– Она разве не сказала?
– Да кто слушает пьяную стерву? Она весь вечер передо мной вертелась, сиськами трясла... Постой! – Макс неожиданно умолк и уставился на Венсана с таким искренним недоумением, что тот чуть не расхохотался. – Так ты считаешь, что я не прав? Что она правильно сделала, смешав меня с дерьмом?
– Ну... в общем, да.
– Ну и ну! – Макс не верил своим ушам. – Ты единственный мужчина, который встал на ее сторону.
Венсан глубоко вздохнул:
– Я не вставал ни на чью сторону. Ты спросил, я ответил: да, ты не прав. А знаешь, в чем ты не прав? Я тебе объясню. – Интонации его голоса неожиданно изменились. Теперь он говорил жестко и внятно, не сводя с собеседника прищуренных светлых глаз. – Не в том, что был таким засранцем в молодости – взбалмошным юнцом, не привыкшим отвечать за свои поступки, – в этом скорее всего повинны твои папочка с мамочкой. И даже не в том, что по пьяни не удержал в штанах свой
– Ну, ты... – медленно проговорил Макс.
Глаза его уже измеряли расстояние, отделяющее его от обидчика.
Венсан встал и вышел из-за стола. Макс последовал его примеру. Сохраняя дистанцию, они переместились на более-менее свободное пространство кухни и замерли, точно канатоходцы над бездной. Состояние неустойчивого равновесия. Ну и сколько это будет продолжаться? Одна секунда, две, три...
Венсан сдержанно улыбнулся:
– Не делай резких движений,
Макс продолжал оглядывать его с ног до головы. Разница в весе у них была килограммов десять, если не больше.
– Плаваешь ты, конечно, здорово. Но у меня разряд по вольной борьбе.
– Рад за тебя. – Венсан, не глядя, отодвинул подальше стул. – И все же это не повод для самоубийства.
– Ты такой крутой?
– Иногда.
С шумом выпустив из себя воздух, Макс расслабился и сразу стал похож на полного инфантила и неудачника. Понуро опущенные плечи, срывающийся голос, бегающий взгляд...
– Ты ни черта не понимаешь! Никто ни черта не понимает! Я хотел жить с ней. Хотел, чтобы все было по-человечески. Я заботился о ней, покупал самые модные шмотки, самые дорогие украшения, но она... – Он сжал кулаки. Жест бессилия, который никого не напугал. Губы у него дрожали, как у ребенка, готового расплакаться от стыда и злости. – Неужели она никогда не простит меня? Господи, ну что за стерва! А я, дурак... – Он скорбно покачал головой. – Я так хотел сделать ее счастливой! Я полюбил ее...
–
Отошел в сторону и присел на край стола. Смотреть на этот спектакль ему было противно. К тому же он был уверен, что все это сплошное притворство. Понты и враки, как у школьников младших классов. Разряд по вольной борьбе... Да какой там разряд! Хорошо, если у него хватает силы воли раз в неделю заглянуть в тренажерный зал. Артист!
– Какая гадина, господи! – С каждой минутой Макс все больше входил в роль. – Права была моя мать, когда говорила...
Тут Венсан не выдержал и оглушительно расхохотался.
– Твоя мать? Ну конечно... А ты вообще хоть что-то в жизни сделал без подачи своей мамочки? Только одно и сделал, да? То, о чем успел уже тысячу раз пожалеть.
– Да уж! Худшей стервы я в жизни не встречал!
– И я тоже, – пробормотал Венсан, неожиданно почувствовав прилив крови к лицу. – В жизни не встречал женщины, более достойной любви и восхищения.
– Восхищения? Да ты, верно, рехнулся. Она же не видит никого, кроме себя! Делает что хочет, гуляет где хочет... Пожил бы ты с ней год-другой, вот тогда бы я послушал про твое восхищение!
Венсан улыбнулся. Терпеливо, чуть ли не сочувственно, что привело Макса в совершеннейшее неистовство.
– Мы говорим о разных женщинах,
– Как так?
– Очень просто. Ты никогда не видел моей Лиз. А я никогда не видел твоей. Меняя партнера, женщина
