— Припомните, — сказал Колчин, — чем вы занимались в тот вечер, 9 октября?
— В тот вечер? — Баранов пожал плечами. — Не знаю.
— Я помогу, — сказал Колчин. — Вас доставили в травматологический пункт.
— Верно! — обрадовался Колчин. — Я ведь дружинник. Ну как же. Мы в тот вечер патрулировали. Вы это можете проверить. Пришлось усмирять хулигана.
— И он стал царапаться?
— Ну царапался-то, положим, не он. Мы заступились за женщину, к которой он приставал, а досталось мне...
Полковнику позвонил дежурный по отделу:
— К вам корреспондент из Душанбе.
— Пусть войдет.
Пирмухамедов протянул удостоверение личности.
— Прошу садиться, — сказал Дианинов.
— А мы уже виделись, — сказал журналист, приглядываясь к нему. — Вчера вечером в ресторане.
Полковник отметил про себя, что журналист — человек наблюдательный.
— Вы расследуете дело по убийству Симбирцевой. Я понимаю, что если бы я вам понадобился... Но вы уж меня извините. Не выдержал. Возможно, я могу чем-то помочь?
— Конечно, — согласился полковник, продолжая его изучать. — Ваше мнение о Симбирцевой? Для нас это очень важно.
— В тот раз поезд прибывал рано утром. Я просил не встречать, но она не послушалась... Одним словом, я хочу внести ясность. Если бы мы были вместе, она бы не ездила в Даврон. И ничего бы не случилось. Но в том-то и дело, что мы тогда не могли быть вместе... А в декабре я похоронил мать.
Определенно он умел владеть собой.
— Вы спросите: какая связь? А связь есть. Я был единственным сыном. Мать вырастила меня без отца. Он погиб в горах. Она хотела, чтобы я женился на таджичке, и приглядела мне невесту. Но я любил Тамару. Я знал, что мать уже ничто не спасет. Рак. Но и Тамаре не рассказывал о своих сложностях. Я знал, что между нами все будет кончено, если она узнает настроение моей матери. В тот вечер, когда Тамара оставила письмо в гостинице, я думал, что она все-таки придет.
Теперь многие вопросы, еще недавно занимавшие полковника, потеряли свой смысл. Одно лишь ему было неясно, и он спросил:
— Что за приятель у вас в Ленинабаде?
— Приятель? — Пирмухамедов не сразу понял, о ком речь.
— Не вызывает симпатию, — помог Дианинов. — И окружение странное. — Он в точности повторил запись из дневника Симбирцевой.
— Ах, вы вот о ком, — догадался Пирмухамедов. — С Тошматовым вместе учились в школе. — Он пристально посмотрел на полковника.
— В нашей работе приходится все проверять, — уклончиво ответил Дианинов.
Отвечая на вопросы полковника, Пирмухамедов сообщил, что у Симбирцевой была сумка темно- коричневая, с двумя отделениями, на длинном ремне. Застежки из желтого металла. Часы «Мечта» в золотом корпусе. Кольцо золотое в оправе, с сапфиром.
Экспертиза установила: земля бурого цвета, доставленная из ущелья Каллаканд, пропитана кровью той же группы, что и кровь Симбирцевой.
— Что вы на это скажете? — спросил Дианинов. Вопрос относился к Саидову.
— Она очень долго лежала на земле, истекая кровью.
— Предположим.
— Лежала до тех пор, пока убийца не вырыл могилу. У него не было лопаты, и он копал монтировкой или ножом.
— А если все-таки лопатой?
— Имея лопату, — сказал Саидов, — убийца постарался бы лучше скрыть следы преступления.
— Что ж, логично, — согласился полковник. — Пожалуй, теперь мы точно знаем место убийства.
— Душанбе заказывали? — спросила телефонистка.
— Да, — подтвердил Дианинов и услышал голос жены. Она сразу стала говорить о внучке.
— А как Машенька? — спросил полковник.
— Все в порядке.
Дед... Ничего в нем не изменилось вроде, а стал он между тем в каком-то новом качестве. И вдруг очень сильно потянуло в Душанбе. Но он и сам не знал, когда попадет домой.
Он чувствовал себя виноватым перед дочерью. Даже цветы не прислал ей в такой день. Цветы еще не продают в городе. Но он бы достал. Она любит цветы и, безусловно, ждала их от него...
— Душанбе заказывали?
— Это вас, — сказал Дианинов Саидову,
— Фирюза, салом!.. Алло, алло!.. Ну как ты там?
Жена была настроена агрессивно:
— Ты всегда уезжаешь не вовремя.
Саидов пытался успокоить:
— Защита пройдет успешно, вот увидишь.
Она перебила:
— Но ты же знаешь, диссертация вызывает споры. И потом банкет, « сказала она беспомощно. — Что я буду одна делать?
Он решил отшутиться:
— Презумпция невиновности имеет отношение не только к твоей диссертации, но в данном случае и ко мне.
Она вдруг повесила трубку...
— Душанбе заказывали?
— Твоя очередь, — сказал Саидов, передавая трубку Колчину.
— Соня? — спросил майор, — Я не Соня,
— Танечка?
— Сейчас позову маму.
— Здравствуй, Максим. Скоро домой?
— Скоро, скоро. Как Мишка?
— Спит.
— А Таня?
— Хорошо.
— Дай ей трубку.
— Танечка, тебя.
— Алло! — дал знать о себе Колчин.
— Она говорит, что вы уже поговорили.
Настроение испортилось.
А капитан Рахимбаев думал в это время о преимуществах холостяцкой жизни.
Итак, водитель экспресса вне подозрений. Но почему экспресс опоздал?
Семичасовым он назывался не совсем точно. Автобус отправлялся из городка Энергетиков в 18.45. В райцентре ему положено быть в 19.25.
В 19.30 9 октября точно по расписанию отправился автобус в Ленинабад. Симбирцева не успела на него. Документально подтверждено: экспресс из городка Энергетиков прибыл в 19.40. Пятнадцать минут опоздания на таком коротком маршруте?
Снова понадобился Баранов. Водитель ответил сразу:
