на вид.
Полный окинул деловым взглядом кабинет, подошел к Буробину.
— Надеюсь, вы и есть новое начальство? Простите, что не имел чести знать вас раньше...
— А что такое? — спросил Буробин.
— Деловой разговор есть, — и он протянул руку: — Душечкин Леонид Павлович.
— Буробин Николай Николаевич, — не понимая, в чем дело, сказал чекист.
Другой мужчина назвался Слеповым Степаном Петровичем. В его голосе Буробин уловил нечто похожее на обиду человека, которого не узнали.
— Разрешите сесть? — попросил Душечкин и, не дожидаясь ответа, поставил стул рядом с чекистом, снял шляпу, расстегнул черное с бархатным воротничком пальто. — Слышал, нелегкое вам досталось кресло...
Буробин мельком глянул на друга, надеясь, может, он что понимает.
Иван пожал плечами...
Душечкин понимающе улыбнулся.
— Не буду терзать вас загадками. Видите ли, уважаемый Николай Николаевич, я имею кое-какие связи в Москве. Как бы это лучше вам сказать? У меня есть знакомые в Высшем совете народного хозяйства, в Центрутиле... и я мог бы быть для вас весьма полезен.
— Не могли бы вы пояснить?
— Извольте. До меня дошли слухи, что у вас на дороге, не все благополучно с топорами и пилами. Так я могу вам помочь избавиться от этой нужды.
— Каким образом?
— Думаю, для вас это будет необременительно. Вы дадите мне удостоверение, что я являюсь вашим уполномоченным, напишете письмо в ВСНХ с просьбой изготовить топоры и пилы из отходов стали, а остальное я все беру на себя. Обещаю, что продукцию будут изготовлять не из утиля, как вы будете просить в письме, а из лучшей стали. И поставлю ее целый вагон.
— Так, теперь ясно, — сказал Буробин. Внимательно слушая Душечкина, он старался всем своим видом показать заинтересованность...
— За эту услугу я возьму с вас немного, — продолжал Душечкин, — всего десять миллионов рублей. Разницу между государственной ценой — семьсот тысяч рублей — и назначенной мною вы, я думаю, найдете как погасить, для хозяйственника это сделать нетрудно.
Буробин смотрел на Душечкина и удивлялся: «Да, о таком никогда не подумаешь плохо». Между тем перед ним, он это чувствовал, сидел мошенник.
— Может, вы сомневаетесь, что мы сделаем продукцию из лучшего сорта стали? — поспешил добавить Душечкин. — Сами проверите. А что касается денег, отдадите их после выполнения заказа. Идет? — Душечкин протянул Буробину руку, как бы стараясь этим закрепить сделку.
— Что ж, — задумчиво сказал чекист, обменявшись коротким взглядом с другом. — Предложение ваше заманчивое, в принципе мы согласны, но нам нужна какая-то гарантия. Ведь что может получиться: мы вам выпишем документы и... — Буробин кивнул головой на дверь, — ищи ветра в поле.
Глаза Душечкина округлились, даже рот приоткрылся от удивления.
— Что вы, господь с вами, — сказал он, — неужели вам мой возраст не внушает доверия?
Он распахнул пиджак, сунул руку в боковой карман.
— Как потомственный коммерсант, никогда не терплю недомолвок, — достал кожаный толстый бумажник, протянул Буробину целую пачку документов. — Извольте.
Буробин заглянул в паспорт. Прописка московская. Просмотрел пропуска в ВСНХ, в Центрутиль... Документы были не поддельные. Душечкин действительно был вхож во многие государственные учреждения.
Возвращая документы, Буробин улыбнулся, дав этим понять, что у него по отношению к Душечкину не осталось никаких сомнений.
— Я думаю, мы примем ваше предложение. Правильно я говорю, Иван Евдокимович?
— А чего же... — друг одобрительно кивнул головой.
Попросив коммерсанта подождать, пока ему удастся согласовать этот вопрос с начальником управления, Буробин направился к двери.
— Только умоляю вас, не посвящайте его в суть нашей сделки, — попросил Душечкин, — скажите, что я лицо заинтересованное в обеспечении работой одного из московских заводов.
— Хорошо. — Буробин вышел.
С начальником управления Григорьевым Буробин познакомился еще в первый день своего посещения Климова. Оказалось, они служили в восемнадцатом году в одной дивизии на Западном фронте. Григорьев был тогда комиссаром полка, Буробин — начальником команды пеших разведчиков.
Все же для полной ясности, да и пользы дела, пришлось начальнику управления показать чекистский мандат, объяснить ситуацию.
Душечкину выписали удостоверение как сотруднику управления, составили письмо в ВСНХ с просьбой разрешить изготовить для железной дороги вагон топоров и пил из отходов стали. Эти документы Григорьев подписал и заверил печатью.
Возвратившись в кабинет друга, Буробин застал Душечкина за рассказом какого-то анекдота. Все смеялись.
— Ну вот, — сказал Буробин, вручая документы Душечкину, — все в порядке. Теперь нам следует договориться о будущей встрече. Я завтра как раз намеревался ехать в Москву.
— Превосходно. — Душечкин внимательно просмотрел удостоверение, письмо, бережно сложил их, убрал в бумажник. — Встретимся мы, пожалуй, у меня во вторник, в десять часов утра. Вас устраивает? Запишите мой адрес: Москва, Сретенка... (адрес совпадал с пропиской в паспорте). Да, у вас есть, где остановиться в Москве?
— В Замоскворечье живет дядя.
Стали прощаться. Буробина поразили глаза Слепова. Они будто говорили: «Так и не узнали меня?..»
Что поделаешь, Буробин не мог вспомнить, где ему доводилось встречаться с этим человеком. Слегка отодвинув штору, он смотрел, как коммерсанты пересекли улицу, остановили проезжающую подводу и поехали в сторону станции. Они даже не оглянулись.
— Ну прямо сказка. — Иван засмеялся. — А тебя, выходит, за мое новое начальство приняли?!
— Тем хуже для них, — задумчиво ответил Буробин. — Только прошу тебя, друг, сделай так, чтобы об этом визите не узнал больше ни один работник управления. Понял?
На следующий день Буробин выехал в Москву. От Смоленска до столицы четыреста девятнадцать километров, ему же пришлось на дорогу потратить около полутора суток. Два раза останавливались в лесу, пилили и кололи дрова для топки...
С Белорусского вокзала отправился сразу на Лубянку. Начальника Особой группы по борьбе с бандитизмом Федора Яковлевича Мартынова застал в кабинете.
— А ты почему здесь? — вопросом встретил он Буробина.
Чекист объяснил.
Мартынов насупился.
— Однако зря ты, Николай Николаевич, вооружил документами эту гниду. А что, если его по указанному адресу не окажется?
Начальник сказал, а у Буробина спина замерзла. Он и сам чувствовал, что поторопился.
— Так что же делать?
— Подумаем, Николай Николаевич, подумаем, — сказал Мартынов.
И от этого, какого-то незаметного, но доброго его «подумаем» Буробину стало спокойнее. Он знал: раз Федор Яковлевич так сказал, все будет в порядке. Несмотря на свою молодость, начальник был умен и решителен... Иначе вряд ли его поставили бы во главе такой группы... О Мартынове ходили легенды, стержнем в которых была правда. Это он помог разом задержать главарей московских банд: Гришку
