— Ты думаешь? — вдруг прозвучал у Акселя в ушах встревоженный голосок Кри. — Но тогда надо скорее бежать домой, к маме и папе!
— Что? Что я думаю? — растерялся Аксель, очнувшись.
— Ну, про самовольную кражу и про дорогого… не поняла, кого. Кто такой Шворк?
— Я так зову Морица. Значит, я думал вслух?
— Кажется, да… — неуверенно сказала девочка.
— Этого ещё не хватало! — расстроился Аксель. — У меня уже совсем крыша поехала!
— А по-моему, так даже лучше, — задумчиво сказала Кри. — Раньше ты говорил какими-то огрызками, а теперь — полностью, а когда ты думаешь вслух, я сразу знаю, что у тебя на уме.
— Ни к чему тебе это знать! — буркнул Аксель, стараясь успокоиться.
— Но я же теперь слушаюсь, — вкрадчиво сказала Кри. — Ты велишь ехать домой, и я подчиняюсь… А может, и Мориц с нами? А?
— Вот-вот. Только его у нас в Недерлинге и не хватало! Жить он будет у тебя под кроватью, а кормить ты его будешь отбивными из японских туристов. Да?
Но, сердито буравя взглядом сестру, Аксель видел, что она всё больше мёрзнет и бледнеет.
— Пойдём-ка мы с тобой назад, — решил он, укутывая Кри последним средством — тёплой шалью из рюкзака. — Где там твой дружок? Пора залезть в него и погреться.
— И ужинать! — напомнила Кри.
— И ужинать… А завтра попробуем спуститься в какую-нибудь деревню.
— Даже не пытайся, — безнадёжно вздохнула Кри. — Он не пустит. А и пустил бы — кругом только скалы и обрывы. Мы пяти минут не прошагаем. Да и обуви нужной у меня нет.
— Обувь есть. Я привёз твои лыжные ботинки… Да, слушай, а что за штуковина была у тебя на голове, когда ты прыгала с зелёными кошками?
— О, ты не разглядел? Как же я могла забыть! Я нашла это на верхушке валуна в первый же день! Постой, сейчас увидишь… Только помни, это моё!
Забыв про холод, Кри опрометью кинулась к валуну, наклонилась, спрятала что-то за спину и скомандовала: «Зажмурься, пока не скажу!» Аксель послушно зажмурился, и через несколько секунд ему разрешили взглянуть. Он открыл глаза, закрыл их снова, опять открыл, убедившись, что это не сон, и восторженно ахнул.
Кри за это время забралась на сверкающий валун и устроилась на его верхушке, как на троне — да он и был настоящим каменным троном, что Аксель сразу заподозрил. Разумеется, трудно было представить себе короля или королеву ростом с пятилетних малышей, а кому-то более рослому пришлось бы сидеть уже не на вогнутом сиденье, а на спинке трона, переходящей в пологий скат громадной глыбы. Однако теперь подозрение мальчика превратилось в уверенность: ведь на голове у Кри, словно упавшая в пещеру луна, сверкала алмазная корона! Только из-за безумного хоровода, в котором Аксель обнаружил сестрёнку, можно было не разглядеть такой убор. Но сейчас Кри сидела неподвижно, в истинно королевской позе, набросив на свои маленькие плечи шаль, словно мантию. Голова её была в самом ливне света, падающего сверху на валун. Стоило восхищённому зрителю сделать к трону лишний шаг, и корона вспыхивала всё новыми и новыми огнями, притягивая к себе, как лампа в ночи притягивает мотылька. Аксель не раз бродил вместе с родителями по мюнхенской «Шатцкаммер»,[1] а год назад его возили на каникулы в Дрезден, и там, в «Альбертинуме»,[2] он видел Великого Могола и его крошечный двор[3] из золота, серебра и драгоценных камней. Но ЭТО было нечто совсем иное — проще и в то же время недостижимо прекраснее! Корона была ЖИВАЯ! Её двойной обруч показался Акселю серебряным; мальчик не знал, что этот белый металл — платина. По внешнему обручу бегали хрустальные гномы, перебрасываясь, как мячом, огромным алмазом. Зубцы внутреннего обруча — их было двенадцать — из тёмного хрусталя, выложенные сверху мелкими алмазами, напоминали горные вершины. И если приглядеться, можно было увидеть, как то с одной, то с другой из этих вершин скатывались алмазные лавины, после чего гномы в ужасе кидались к другим зубцам, чтобы у их подножия продолжить игру. Но самое удивительное находилось в центре круга, образованного этими зубцами, над макушкой того, кто надевал корону, поверх тонкой золотой сетки, прикрывающей волосы. Это была горная долина, в зелени которой, искрящейся изумрудами разных форм и размеров, жидкой бирюзой плескалось озеро. По его берегам бродили крошечные — с ноготь мизинца Кри — косули, волки и медведи из самоцветов, причём медведи то и дело устраивали засады на волков, а волки гонялись за косулями. Иногда в зелени, раздвигая её острой сердоликовой мордой, мелькала лиса. А однажды, когда рыжая хищница наступила на осиное гнездо, рой янтарных насекомых окружил её, и она начала бешено отбиваться. Повыше их всех, почти на уровне вершин внутреннего обруча находилась вторая золотая сетка, более редкая, состоящая из звёзд, Солнца и Луны; звёзды были из чистого золота, а Луна и Солнце — из золота и янтаря. И все эти небесные тела двигались — но с разной скоростью, видимо, подчиняясь точным вычислениям мастера-механика, отражающим смену дня и ночи. Наглядевшись на всё это, Аксель обеими руками приподнял и опять торжественно возложил корону на голову Кри. Та даже зажмурилась от удовольствия, но, опомнившись, величаво простёрла руку и провозгласила со своего трона:
— Я — Кри, королева Альп!
Голос её был лишь ненамного громче, чем недавно, когда она требовала от Акселя полной откровенности. Но на сей раз пещера словно очнулась от тысячелетнего сна. Гулкое эхо отозвалось на слова девочки, словно горы вознегодовали от такого самозванства, и несколько крупных камней, запросто способных убить человека, рухнуло вниз с покатых сводов. Часть из них с плеском упала в воду, два или три — на каменное подножие трона, а один высек фонтан искр у самых ног Кри, отколов изрядный кусок блестящего кварца. Пара крупных сов и целая стая летучих мышей, снявшись с карниза в тёмном углу пещеры, с криками заметались над детьми. Девочка испуганно пискнула и ухватилась руками за корону, съехавшую с головы. Она успела удержать драгоценный убор от падения, зато не удержалась на ногах сама и сильно расшиблась бы, если бы Аксель не подхватил её и не унёс подальше от трона.
— Ох… — вымолвила Кри, медленно приходя в себя. — Больше я не буду королевой!
— Да… Мне кажется, Альпы недовольны, — поддержал её Аксель, озираясь. — Ты не знаешь, кому принадлежит эта корона на самом деле?
— Нет, конечно, — всё ещё шёпотом ответила Кри. — На ней же нет надписей.
— А больше в этой пещере никаких человеческих вещей не было?
— Какие-то обломки металла там, в углу… похоже на древнее оружие. Честно говоря, Акси, я не уверена, что эта корона принадлежала человеку… Погляди, какая она крошечная — словно для ребёнка. А эти живые зверушки? Люди так не умеют…
— Да… Ты права, Кри. Но всё-таки покажи мне эти обломки.
Кри ткнула пальцем в тот самый угол пещеры, откуда ещё недавно вылез Аксель со своим рюкзаком.
— Там, у стены… во льду.
Если бы не последние слова, Аксель точно ничего не заметил бы, по крайней мере, не проторчав в этой пещере неделю. Напрягая глаза, он устремил взгляд на ледяной натёк в углу, слева от трещины- прохода. В глубине ледяного зеркала темнело что-то, напоминавшее проржавевший сломанный меч — или детскую игрушку, судя по размерам? — и обломки столь же крошечного щита. Акселю даже показалось, что на щите виднеется герб, но разобрать его он не смог.
— Ладно, — сказал мальчик, разгибаясь. — Если здесь и вправду дрались и умирали, то нам этого не узнать… Может, приведу сюда когда-нибудь Трёх Костлявых, и тогда… ой!
Он отпрянул и больно шлёпнулся задом на лёд. Перед ним, высунувшись из трещины, качалась громадная морда Шворка, непонятно как в эту трещину пролезшая — ведь она была шире её раз в пять! Аксель, опешив, увидел над собой огромный красный, но вовсе не злой, а скорее любопытный глаз, в котором просматривалось его поджавшее ноги, испуганное отражение. С отвисшей нижней губы пса тянулась к земле, стеклянно искрясь, толстая нить слюны и лужицей натекала у подошв Акселя. Пока тот приходил в себя, Шворк, извиваясь, как змея, легко и быстро протиснулся в трещину весь. Мальчик заметил, что у Кри это зрелище не вызывает ни малейшего удивления. Видимо, пудель не раз уже приходил к ней таким манером, забирая ужинать и спать… и даже, кажется, поиграть?
— Ну ты и псина, — вздохнул Аксель, крутя головой. — И откуда ты только взялся… Что, глотать нас
