осведомилась она у Акселя. — Или ты не только Спросивший Смерть, но и Спросивший Глупость?
— Нет-нет, что ты! Я и сам хотел предложить… — поспешно сказал брат. Бедная девочка и впрямь умерла бы со страху, оказавшись одна в таком вот склепе, посреди темноты и кошмаров — даже если разукрасить его всеми коврами на свете! Не успел Аксель подумать об этом, как под потолком взорвалась молния. Кри с визгом шарахнулась понятно куда.
— Это насчёт твоего запроса, — деловито объяснил ей Пралине. — Потусторонний Мир благодарит тебя за работу и принимает её.
— Какого ещё запроса? Что за работа? — пробормотала Кри.
— Как какого? Ты придумала новое прозвище для Четырёхглазого, мне оно понравилось, я доложил Главному Диспетчеру, и он утвердил его наравне с нашими. Не припомню, чтобы хоть один человечек удостаивался когда-нибудь подобной чести! Но ты заслужила… Клетчатый Балбес! Сколько фантазии, огня, а главное, ненависти! Ну, я пойду, — заключил Пралине. — Что нужно — зовите, явлюсь с удовольствием даже сто раз за ночь!
«Хорошая была бы ночка!» — подумал Аксель. И спросил:
— А как гасить факелы?
— «Ферфинстерунг»! Да не забудьте пальцами щёлкать.
— Ты-то небось не щёлкаешь… Да, слушай, я вот ещё хочу спросить… или ты устал?
— Спрашивай, — милостиво разрешил Пралине. — Когда я устану, вас давно похоронят.
— Кгм… А почему у старших духов есть голоса? Уж если вы, младшие духи, можете читать мысли, неужели старшие не могут?
— Хороший вопрос, — расцвёл Пралине (если только слово «расцвёл» уместно для крокодильей морды). — Старшие духи, конечно, могут обойтись без голоса, да ещё получше нашего! Голоса нужны им, чтобы обращаться к низшим: нам и человечкам.
— К нам — понятно. Но к вам-то для чего?
— А как иначе они смогут ежеминутно подчеркивать наше ничтожество? Нам ли, как равным, беседовать с ними мысленно?
— Да, но… чьим же голосом вы отвечаете старшему духу? Его собственным?
— Я поистине мастер прозвищ! — вскричал крокодиломакак, отшатываясь от Акселя и глядя на него с ужасом и восторгом. — Только Спросившему Смерть может привидеться такое! За подобную дерзость вырванными кишками не отделаешься! Нет-нет, это я не о тебе, это я о нас… Мы не отвечаем — мы повинуемся. А уж ежели старший дух изволит нас осчастливить и задать вопрос, он протягивает милостивый коготь к Кладбищу Голосов и сам выбирает голос своему рабу! Когда доволен нами — наградит голосом растерзанного животного — жабы, гиены, боровка… Недоволен — отвечаем голосом какого-нибудь человечка.
Аксель и Кри только рты разинули, глядя друг на друга.
— Ну и ну! — сказал, наконец, Аксель, покрутив головой. — Как вы тут все мудры! — тут же добавил он. — Даже я, хоть я ещё не окончил школу, мог бы назвать многих людей, которым бы ваши порядочки очень даже понравились…
— Учись, учись… Если мы тебя сразу не растерзаем и ты станешь хорошим волшебником, то почти приблизишься к младшему духу. А станешь великим чародеем — глядишь, и старшие тебя заприметят. Ещё и сам потерзаешь! Моя бы воля, я бы, когда Не Тот будет растерзан, тут же поставил тебя на его место…
— «Не Тот»? А это ещё кто такой?
— Одно из прозвищ Клетчатого Балбеса, — с удовольствием пояснил дух.
— Сколько же их у него всего?
— Пятьдесят два! Пятнадцать обиходных, одно пренебрежительное, двадцать четыре насмешливых, десять издевательских и два позорных. Доброй ночи, человечки!
И крокодиломакак двинулся к вазе с деревцем, зайдя за которую, вдруг ухнул вниз и, рассыпавшись фейерверком, пропал. Осторожно заглянув за вазу, Аксель обнаружил уже знакомый до тошноты колодец. Брат и сестра молча поглядели друг на друга.
— Ох… — У Акселя вдруг подкосились ноги, и он почти рухнул на лежанку. — Ну и денёк… Не зря мы так старались за завтраком! Мне кажется, с тех пор прошло полжизни…
— Верю, Акси, — твёрдо и спокойно сказала Кри, оставшаяся стоять. — Но ты должен собраться с силами! Этот день ещё далеко не кончен. Для начала скажи мне то, что собирался. Хотя я это уже знаю.
— Знаешь? — с трудом поднял на неё глаза мальчик.
— Да. Ты хотел мне сказать, чтоб я крепилась и держалась, потому что нас подло обманули. Так?
Аксель молча кивнул.
— Ты думаешь, я совсем глупая… Но я же знаю, знаю, знаю, что у тебя нет никакого кролика! Кто это был — там, в телевизоре?
— Кто угодно, только не мама… Колдовство. Но, думаю, он не сам себе отвечал. Он ведь ничего о нашей семье не знает! Да и не сыграть ему одному так здорово. Мне кажется, ему отвечали наши шлемы.
— Шле-мы? Как это?
— Ну, припомни сама… Сперва он вытащил у меня из памяти нужную ему фразу, и она грохотала у нас в ушах. — Оба — и Аксель, и Кри — избегали произносить ненавистное имя. — Вот точно так же, наверное, из нашей памяти вытащили кое-что о маме. Но я могу поспорить, что тут не только колдовство, а и техника. На наше счастье.
— Почему?
— Потому что техника, пусть даже очень сложная, может не всё. Только когда эти шлемы у нас на головах, они могут читать мысли. И только то, о чём мы думаем сию минуту.
— Откуда ты знаешь?
— А иначе эта ведьма на экране ответила бы мне правильно: «Что ты, сыночек, какой ещё кроличек?» — с омерзением передразнил Аксель. — Но стоило нам вдруг снять шлемы — и всё! Она уже не знала, что нам врать. И теперь Клетчатый Балбес думает, что обманул нас. Ну что ж, пусть думает. А зачем ты просила у него чек, Кри? Он ведь наверняка фальшивый…
— Не знаю… — замигала Кри. — Я, наверное, немножко надеялась…
Она отвернулась. Аксель встал и обнял её.
— Не плачь! Ты замечательно держалась сегодня. И не забывай, что ты — Его Луна.
— Ох, ничего мне не надо… — Кри прижалась мокрым от слёз лицом к его плечу. — Мы здесь умрём?
— Если поддадимся! Надо выстоять, Кри. Старый план не сработал — придумаем новый.
— Да с чего ты взял, что он не сработал? — отстранилась Кри. — Ты о чём?
— Как о чём? О Шворке, разве не ясно?
— Это тебе ничего не ясно! — вдруг разъярилась Кри. — Ты даже понятия не имеешь, каково мне было весь вечер! И не только из-за всех этих зеркальных духов и крокодилов… Ведь там, внутри Шворка, — комиссар Хоф!
ГЛАВА Х. БОЛЬШОЙ ВНУТРИСОБАЧИЙ СОВЕТ
У Акселя опять подкосились ноги и перед глазами поплыли какие-то круги. Он осторожно опустился на лежанку, открыл рот, подышал и, уставившись на Кри, сказал:
— Хоф…
— Хоф, — кивнула Кри. И в свою очередь уставилась на Акселя. Тот беспомощно поёрзал, встал, обошёл вокруг Кри и, покосившись на неё через плечо, спросил:
— Хоф?
— Хоф, — заверила та. И принялась ждать. Но Аксель явно не спешил побаловать её словцом. Он опять сел, оглядел Кри, словно пытаясь смутно припомнить, кто же она такая, и наконец задумчиво
