знает его? Он желает, чтобы Не Тот как следует проникся смертью и ужасом, да ещё когда рядом я… Видеть великую катастрофу из бездны — совсем не то, что на экране из какого-нибудь подземелья! И тогда, цепляясь за свою ничтожную жизнь, Клетчатый Балбес, быть может, ещё послужит нашему господину — недолго, но честно… А потом, мало ли что? Если с Зевсом что-то случится, Шворка мигом пошлют на орбиту вместо него, и его пьяного хозяина полезно взбодрить к такому часу.
— Вот сразу бы и вызвали Шворка, — небрежно бросил Хоф, пожимая плечами. — С тобой и Фибахом…
— Опять скажу: не пытайтесь перехитрить Хитрейшего! Ведь это значило бы, что из-за неудачи Зевса старшие духи должны перебраться в Шворка в открытом космосе. Но когда Смерти слетелись и ждут, горе всякой живой душе, которая шелохнётся даже на огромном расстоянии от них! Они тут же бросятся за ней в погоню, а скорость у них сумасшедшая. Если б на поверхности Луны были наши города, мы бы вообще не посмели… Стало быть, псу нельзя приблизиться к Зевсу, а духам — перейти в пса. Нет-нет, в случае провала Зевсу пришлось бы возвращаться на Землю, а потом уж, с большими предосторожностями и заклятиями, всем перебираться в собачье существо и начинать всё сначала… Понимаете?
Кстати, — оскалился Пралине, — вас не удивляет моя откровенность? Хотя я тоже предупреждён насчёт длинного языка…
— Не такой уж он и длинный, — осторожно возразил Хоф. — Я бы вот сказал, что, говоря о неважном, ты, как никто, умеешь скрыть главное… — И, пока Пралине шипел от удовольствия, как смазанная маслом сковородка, комиссар быстро огляделся. Но Штрой был в дальнем конце холла, где быстро отдавал распоряжения Амалии и Беттине. — И всё же скажи, почему ты так откровенен, друг?
— Я прощаю твою фамильярность за твои заслуги, — важно ответил крокодиломакак. — Но если ты впрямь хочешь стать другом того, кто удостоен доверия Великого Звёздного, тебе не следует отказываться от милостей Многоликого… Если бы всё лишь предстояло начать, я не посмел бы и пикнуть, не волнуйтесь! Но дело идёт к концу… Мы уже летим, и через какую-нибудь пару часов всё будет кончено!
ГЛАВА XVII. ЗАКЛЯТИЕ СЕМИ СМЕРТЕЙ
— То есть как… «кончено»? — медленно выговорил Аксель, чувствуя слабость в ногах. — Как это — «летим»?
— А вы разве не видите, что меня здесь нет? — хихикнул Пралине.
И только тут дети осознали, что ног у крокодиломакака словно бы действительно нет: его мохнатое туловище ниже пояса было скрыто облаком голубых искр. Впрочем, грудь, плечи, лапы и голова с торжествующе распахнутой пастью тоже были слегка прозрачны и колыхались от ветерка, идущего из колодца.
— Я уже час как на борту Зевса, — гордо заявил Пралине. — В брюхе, значит. Нас всех даже заставили надеть скафандры для безопасности. Но Зевс пока молодчина: летит без малейшего толчка. С вами же я говорю благодаря Заклятию Раздвоения, которым обычно пользуются только старшие духи. Однако я решил, что нельзя не поблагодарить Спросившего Смерть и Его Луну за моё продвижение по службе… И поздравить их самих с головокружительным будущим! О… мне пора! — торопливо прибавил дух, заметив приближающегося Штроя. — До встречи на новой Земле!
И рассыпался дождём голубых искр.
— Акси… — побелев, прошептала Кри. — Нашим родителям осталось жить два часа…
— Как же так?! — взвился Аксель, будто отсрочка что-то меняла. — Он обещал ждать до вечера!
— Обещал, да, — сказал Штрой, подошедший уже так близко, что ему всё было слышно. — Но благодаря старательности и усердию Главного Диспетчера приготовления завершились быстрей, чем я думал. Видимо, я отменю ему выговор за музейные дела… Прошу всех сюда! — повысил он голос, метя краями мантии каменные плиты пола и стукнув по ним серебряным жезлом.
Все — то есть птерокуры с нарядными бантами — придвинулись к колодцу, где уже находились дети и Хоф.
— Наступает великий час! — провозгласил Штрой. — Поэтому не будем тратить времени, — добавил он обычным голосом к явному разочарованию цыпочек, настроившихся на длинную речь. — Сила заклятия, которое вскоре прозвучит там… — он указал жезлом на потолок, и Беттина попыталась захлопать крыльями. Но Амалия жестоко и умело пнула её в бок, и аплодисменты захлебнулись.
— Благодарю, — бросил Штрой обеим соперницам. — Итак, сила заклятия заставляет нас оставить этот замок. Мы отправляемся в Подземный Мир. Честно говоря, — добавил он с усмешкой, — мы даже там не в полной безопасности. Смерти чуют жизнь сквозь любые земные толщи, любые преграды! Правда, Подземному Миру опасность грозит чисто теоретически, и мы не будем его покидать. Спасибо, хоть Зевсу нечего бояться: на сам источник заклятия Смерти никогда не нападают… Но вернёмся к нашим делам. Хлопотунья Элоиза Нахрихтен ещё упаковывает бумаги, её и Шворка заберут чуть позже, а замок свернут. Я отделюсь от вас по дороге, оставшись в Главной Диспетчерской. Затем младшие диспетчеры, сменив меня, проводят наших гостей, — он указал на Акселя, Кри и Хофа, — до ближайшего города духов. Я предлагал спасти ваших родителей… — продолжал он, повернувшись к детям. — Но последние события лишь укрепили меня в давнем убеждении. Не страх и отчаяние, и уж тем более не жалость должны сделать вас звёздными духами, а твёрдость и трезвый расчёт! И сейчас речь идёт уже только о трёх ваших жизнях. Решайте в последний раз: присоединиться к нам или нынче же вечером выбирать между Бродячей Башней и Пятым Ярусом. Я бы, кстати, в последнем случае предпочёл Ярус…
— Никогда! — хором крикнули дети, а Хоф лишь молча мотнул головой.
— Ну и хватит об этом, — сухо заключил Штрой. И, обернувшись, позвал: — Эй, где ты там?
Из коридора послышался звук спокойных шагов, и в холл спустился мальчик в белом. Он по-прежнему словно спал наяву, глядя перед собой в пространство тёмными, пустыми прорезями глаз. Не взглянув на колодец, людей и животных, малолетний охранник замер за спиной волшебника. Тот молча вытянул жезл над тёмным жерлом колодца. Из серебряного зеркала вырвалась короткая вспышка света и ушла вниз. Все молча ждали. Через какую-нибудь минуту снизу с мощным гудением поднялась круглая площадка лифта без перил. Штрой первым шагнул в мертвенно-синюю полутьму, с которой тут же слилась его мантия. Весь он превратился словно бы в живое скопление бесчисленных звёзд, которые плыли, пульсировали и жили далёкой, таинственной жизнью. За ним прыгнул мальчик в белом, сразу же приняв вид жуткого манекена. Комиссар и дети невольно помедлили перед шагом туда, откуда им не будет возврата. Но обе птицы принялись подталкивать их грудью, угрожающе шипя и сверкая угольками глаз.
«Вот и кончилась дружба», — с горечью подумал Аксель, крепко сжав холодную ручонку Кри. И шагнул вниз. Пол под каблуками не вибрировал, но гулко пел при каждом шаге, словно гигантский бубен. Дождавшись ящеров, площадка устремилась в пропасть. Светлый круг над головами делался всё меньше и меньше, а синий свет кругом — всё ярче и сильней.
— Кри, — тихонько позвал Аксель.
— Что? — шепнула та.
— Ты сейчас можешь увидеть… — начал мальчик. Но она так прижалась к нему, что Аксель понял: Кри уже увидела. Он и сам прежде сталкивался со старшим духом лишь раз, да и то, можно сказать, на экране. И когда из встречного туннеля в стене, словно из пещеры, до конца высунулась ушастая тупорылая голова, брат и сестра на секунду зажмурились. Вход в туннель заливал зелёный свет, отчего дух казался ещё ужаснее. Тем более что и Аксель никогда не видел подобного монстра целиком. Ростом тот был почти с Хофа, и горбатая спина его, как у медведя или свиньи, сразу переходила в затылок. Передние лапы — длинные, цепкие, обезьяньи, с когтями, как у Пралине. Но пальцы не мохнатые, а пепельно-серые и голые, и на каждой лапе их только по два. Такими же были ступни коротких, медвежьих ног, усыпанные какими-то странными красными огоньками. Приглядевшись, Аксель с дрожью отвращения понял, что это глаза многочисленных крохотных существ, копошащихся в ямке между пальцами ног. Кажется, они представляли собой нечто среднее между муравьями и пауками, однако рассмотреть их толком мешал полумрак.
— Курьеры-шпионы, — любезно пояснил Штрой, видимо, перехватив взгляд Акселя.
Двигаясь не с медвежьей, а с чисто обезьяньей ловкостью, старший дух раболепно согнулся перед
