Репин, Н.П. Селезнев, Н.С. Шиманов и два ответственных работника ЦК.
А в ночь с 22 на 23 апреля арестовали Новикова. Около часа ночи позвонил Вершинин:
— Александр Александрович, тебя срочно вызывают в Кремль. Собирайся и выходи. Машину я уже за тобой выслал.
— Константин Андреевич, не оставь моих детей, — все понимая, попросил маршал.
Практически через два часа в квартиру Новикова явились с обыском, после чего приступили к описи имущества.
Дочь маршала A.A. Новикова свидетельствует: «Во время обыска заявился сам Абакумов. По- хозяйски обошел всю квартиру, оглядел обстановку. Может, примеривался: не прихватить ли чего себе? Включил «комбайн» — приемник с радиолой, вершина тогдашней техники. Покрутил рычажок, послушал музыку. Встал, отошел. Видно, не понравился: звук не ахти и вид неказистый. На нас не глянул: какой в нас прок? Еще раз прошелся по комнатам и уехал, явно недовольный.
Потом, поочередно, вызывал к себе на допрос, кроме меня и Маши. Да, чуть не забыла сказать. У нас в тот год жила моя девятилетняя двоюродная сестра Надя. На свое несчастье. После всего, что она пережила в ту ночь, она заболела детской хореей (нарушение координации движений) и потом пять лет вынуждена была спать в специальном ящике. Были еще пострадавшие ни за что ни про что. Лес рубят — щепки летят. А щепки — это покалеченные человеческие судьбы.
Но что за дело до этих «щепок» Абакумову, который выполняет задание самого великого диктатора? Он сейчас ведет важный допрос. Допытывается: где вторая квартира? Ну, никак не мог он поверить, что то, что он увидел у нас дома и на даче, и есть все наше имущество! А куда же уплыло все, что перевозилось самолетами? Ведь ему доносили!! Наверное, с месяц за нами была слежка, все надеялись, найдется эта мифическая «вторая квартира», где маршал упрятал награбленное добро. Не нашли. Успокоились и версию об «ограблении Германии» отмели. Сосредоточились на другой — самолетной».
На допросах у следователя Лихачева и у начальника СМЕРШ Абакумова из Новикова потихоньку вытягивали факты его взаимоотношений с Жуковым. «Авиадело» как бы отходило в сторону.
Позднее маршал A.A. Новиков записал: «Арестовали по делу ВВС, а допрашивают о другом». «Я был орудием в их руках для того, чтобы скомпрометировать некоторых видных деятелей Советского государства путем создания ложных показаний. Это мне стало ясно гораздо позднее. Вопросы о состоянии ВВС были только ширмой».
В 1953 г. полковник Лихачев показал:
— Следствие по делу Шахурина, Новикова, Шиманова и других велось специально созданной следственной группой. Все арестованные ежедневно допрашивались с короткими перерывами до 5–6 часов утра.
— Им не предоставлялось времени для сна? — спросили его.
— Да, фактически так и было, но такова была введенная Абакумовым система следственной работы СМЕРШ, причем протоколы допросов арестованных по этому делу не составлялись. Я составлял обобщенные протоколы в отсутствие арестованных по своим заметкам.
— Протоколы допросов составлялись по каким-то шпаргалкам?
— Существовал порочный стиль и метод следствия.
На очной ставке с этим полковником A.A. Новиков сообщил:
«Когда Лихачев ввел меня в кабинет Абакумова, последний впервые заговорил со мной на человеческом языке, предложил мне сесть за приставной столик и сказал, что я должен буду подписать составленное от моего имени заявление в адрес И.В. Сталина. Абакумов взял со стола отпечатанные листы с текстом этого «заявления» и передал их Лихачеву, который стоял справа от меня, а сам вышел.
Лихачев давал мне на подпись по одному листу.
Когда это сфабрикованное от моего имени «заявление» было мною подписано, через какое-то время Лихачев вновь вызвал меня и дал мне печатный текст «заявления» с требованием переписать его от руки — в его присутствии».
По утверждению дочери Новикова, «подобные заявления» были состряпаны и от имени Шахурина и Шиманова против Маленкова.
Думаю, что теперь становится понятно, чего добивались в СМЕРШе от Новикова, Шахурина и Шиманова. По своей сути, «Авиадело» наносило два удара по двум очень крупным фигурам: маршалу Жукову и секретарю ЦК Маленкову.
А теперь внимательно прочитаем заявление от бывшего Главнокомандующего ВВС, ныне арестованного Новикова, адресованное министру Вооруженных Сил СССР И.В. Сталину:
«Я лично перед Вами виновен в преступлениях, которые совершались в Военно-воздушных силах, больше чем кто-либо другой.
Помимо того, что я являюсь непосредственным виновником приема на вооружение авиационных частей недоброкачественных самолетов и моторов, выпускавшихся авиационной промышленностью, я как командующий Военно-воздушных сил должен был обо всем этом доложить Вам, но этого я не делал, скрывая от Вас антигосударственную практику в работе ВВС и НКАП.
Я скрывал также от Вас безделие и разболтанность ряда ответственных работников ВВС, что многие занимались своим личным благополучием больше, чем государственным делом, что некоторые руководящие работники безответственно относились к работе. Я покрывал такого проходимца, как Жаров, который, пользуясь моей опекой, тащил направо и налево. Я сам культивировал угодничество и подхалимство в аппарате ВВС.
Все это происходило потому, что я сам попал в болото преступлений, связанных с приемом на вооружение ВВС бракованной авиационной техники. Мне стыдно говорить, но я также чересчур много занимался приобретением различного имущества с фронта и устройством своего личного благополучия. У меня вскружилась голова, я возомнил себя большим человеком, считал, что известен не только в СССР, но и за его пределами, и договорился до того, что в разговоре со своей бывшей женой Веледевой, желая себя показать крупной личностью, заявлял, что меня знают Черчилль, Циен и др.
Только теперь, находясь в тюрьме, я опомнился и призадумался над тем, что я натворил.
Вместо того, чтобы с благодарностью отнестись к Верховному Главнокомандующему, который для меня за время войны сделал все, чтобы я хорошо и достойно работал, который буквально тянул меня за уши, — я вместо этого поступил как подлец, всячески ворчал, проявлял недовольство, а своим близким даже высказывал вражеские выпады против Министра Вооруженных Сил.
Настоящим заявлением я хочу Вам честно и до конца рассказать, что кроме нанесенного мною большого вреда в бытность мою командующим ВВС, о чем я уже дал показания, я также виновен в еще более важных преступлениях.
Я счел теперь необходимым в своем заявлении на Ваше имя рассказать о своей связи с Жуковым, взаимоотношениях и политически вредных разговорах с ним, которые мы вели в период и до последнего времени.
Хотя я теперь арестован и не мое дело давать какие-либо советы в чем и как поступить, но все же, обращаясь к Вам, я хочу рассказать о своих связях с Жуковым потому, что мне кажется, пора положить конец такому вредному поведению Жукова, ибо если дело так далее пойдет, то это может привести к пагубным последствиям.
За время войны, бывая на фронтах вместе с Жуковым, между нами установились близкие отношения, которые продолжались до дня моего ареста. Касаясь Жукова, я, прежде всего, хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений.
Зная Жукова, я понимал, что он не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе еще больший авторитет.
Вместо того, чтобы мы, как высшие командиры сплачивали командный состава вокруг Верховного Главнокомандующего, Жуков ведет вредную, обособленную линию, т. е. сколачивает людей вокруг себя, приближает их к себе и делает вид, что для них он является «добрым дядей». Таким человеком у Жукова был и я, а также Серов.
Жуков был ко мне очень хорошо расположен, и я, в свою очередь, угодничал перед ним. Жуков очень любит знать все новости, что делается в верхах, и по его просьбе, когда Жуков находился на фронте,
