– Отчего бы у меня появилась такая возможность? – с вызовом спросила она. – У меня нету и желания смотреть на ваш сад! – резко и почти грубо прибавила Маша, особо выделив слово «ваш».
Этот ответ должен был вызвать возмущение молодого человека и оттолкнуть его от Маши, но Никита даже не дрогнул. Он посмотрел Маше прямо в глаза и произнес:
– Нам надобно объясниться, Мария Михайловна.
– Не вижу надобности, – ответила Маша.
Она уже испугалась своих слов, но еще более ее поразил решительный вид князя и его прямое и откровенное заявление.
– Все же я должен вам сказать кое-что… Я люблю вас, и не буду более этого скрывать.
При этих словах Маша замерла. Она думала, что он начнет говорить о том, что они жених и невеста, что скоро их свадьба и он намерен все исполнить так, как желают его и ее отцы. Но он сказал… Он сказал…
– Я люблю вас, – повторил Никита. – Что бы мне еще прибавить? – сказал он вполголоса.
– Не говорите! – воскликнула Маша. – Молчите! Я не желаю этого слушать… Это… это…
– Что же? – Никита разозлился. На лице девушки он прочел и недоумение, и огорчение, и много разных чувств. Не увидел он только одного – любви или хотя бы симпатии. Он схватил Машу за руки и продолжил: – Почему вы не желаете слушать меня? Разве оттого, что вы меня ненавидите? Я причинил вам какое-нибудь зло?
Вид у него был такой непреклонный и суровый, он совершенно серьезно задавал ей эти вопросы и, видимо, ждал ответа. Маша чувствовала жар и крепость его рук, она даже испугалась немного и сказала:
– Нет, вы ничего дурного мне не сделали, вы даже спасли мне жизнь, но… Но, – она выдернула свои руки из его ладоней, – это не причина заставлять меня слушать здесь ваши… ваши…
– Что «мои»? Ну продолжайте же!
– Ваши глупости! – выкрикнула девушка.
– Глупости? – Он так разозлился, что даже на некоторое время растерялся и не знал, что сказать.
– Вы говорите глупости? – воскликнул он. – Что же глупого в том, что я сказал? В том, что я люблю вас? Или вы считаете себя настолько недостойной подобных чувств, – коварно прибавил он, – что кто бы в вас ни влюбился, тот уже и глуп?
– Что за вздор! Конечно, нет…
– Так, – внезапно успокоившись, сказал Никита. – Стало быть, кто другой в вас влюбится, так он и умник, а я, значит, нет… Интересно почему? – Он будто размышлял вслух. – Может, есть тому причина? – Он смотрел на нее и видел, как она заливается краской, как опускает глаза под его пристальным взглядом. – Может, кто-то уже влюблен в вас, а вы…
– Перестаньте… – шепнула Маша и закрыла лицо руками.
Ей было мучительно стыдно, что этот человек сейчас произнесет те слова, которые все сразу сделают явным.
– И вы тоже влюблены… – пробормотал Никита. – Только это объясняет все…
Маша молчала. Никита прикрыл глаза. Кажется, все объясняется самым прозаическим образом. Самая обыкновенная история: он любит, но его не любят, а любят другого. Он взглянул на Машу. Она стояла перед ним все так же опустив голову и, видно, сильно переживала. На какой-то миг он даже пожалел ее, но потом… Потом он так разозлился! И на себя, за то, что поверил, будто его чувства будут ответными вот так, ни с того ни с сего. И на нее разозлился, что она уже успела в кого-то влюбиться…
– Ну уж нет, – тихо и твердо сказал он. – Ну уж нет…
Маша подняла голову и посмотрела на Никиту. Его глаза лихорадочно горели, он в упор смотрел на нее, и этот взгляд был таким странным, незнакомым…
Никита подошел к ней вплотную, положил обе руки ей на плечи и прижал ее к себе. Она невольно запрокинула голову и в этот момент он поцеловал ее. Маша только ахнула да уперлась руками ему в грудь. Но он так крепко обнял ее, что она не могла вырваться. Губы его прижались к ее губам, и этот поцелуй…
Нет, Алексей никогда не целовал ее. Но даже если бы он и поцеловал, то его поцелуй был бы совсем иным. Спокойным, почти холодным, так, как он целовал ей руку при встрече. Никита же, с жадностью приникнув к ее губам, все никак не хотел ее отпустить. Он все целовал и целовал Машу, пока у нее не закружилась голова и она не перестала отталкивать его и не прижалась к нему, ища в нем опоры. Когда он оторвался от ее губ, Маша только тихонько ахнула и уронила голову ему на плечо. Они стояли несколько мгновений, обнявшись и прижавшись друг к другу. Потом Маша вдруг опомнилась.
Она резко оттолкнула его:
– Да как вы могли! – Ее негодование смешивалось со стыдом от того мгновения удовольствия, которое она испытала в его объятиях. – Я вас… Я вас…
«Ненавижу!» – хотела крикнуть она, но в последний момент ее что-то удержало и она, отвернувшись, побежала к дому. Никита бросился за ней. Молодые люди почти одновременно вошли в дом. Вид у них был самый что ни на есть злой у обоих. Но при виде общества, их поджидавшего, хорошие манеры возобладали, и оба они взяли себя в руки. Их усадили за стол, за которым пили чай отец и сын Глебовы и Лидия.
– Великолепная погода сегодня, – сказал Михаил Федорович, лукаво поглядывая на Машу и Никиту Александровича.
Их красные щеки и сверкающие очи дали ему повод думать, что у молодых все почти сладилось.
– Ничего нет лучше крепкого мороза, – прибавил он.
– Весьма полезно для здоровья, – поддержала его Лида.
– Это верно, – взяв себя в руки согласился Никита.
Затем, после ни к чему не обязывающей болтовни, компания рассыпалась. Маша ушла к себе, извинившись и сославшись на головную боль. Дмитрий также покинул их, сказав, что ему следует написать письмо. Михаил Федорович вышел, отдать некоторые хозяйственные распоряжения, и Никита остался наедине с Лидией. При этом вид у него сделался такой мрачный и в комнате воцарилось такое гробовое молчание, что Лидия сразу же смекнула, что дела у него неважные. Что-то произошло у него с Машей. Дурное объяснение, или еще что похуже… Ей вдруг захотелось непременно что-нибудь ему сказать. Может, открыть глаза…
– У вас мрачный вид, – сказала она вслух. – Что случилось?
– Ничего особенного, Лидия Петровна, – ответил Никита.
Лида помолчала, не зная с какого боку начать. Потом вздохнула и решилась говорить открыто.
– Никита Александрович, говоря откровенно, мы с Машенькой лучшие подруги. Все, что у нее на сердце, она доверяет мне…
Никита внимательно посмотрел на нее:
– К чему это вы ведете?
– Мне ведомы все сердечные тайны Маши, вот к чему. – Она в упор посмотрела на князя. – Что у вас произошло? Вы можете мне довериться. Я на вашей стороне, – тихо прибавила она. – И желаю вам помочь… Говорите же, пока тут нет никого. Второго такого случая может не предоставиться…
Никита помолчал некоторое время. Он подумал, что все это довольно странно, но…
Но! Любопытство ли, любовь, другое какое чувство… Словом, что-то побудило его сейчас к откровенности.
– Мария Михайловна, как я подозреваю, – сказал Никита, – в кого-то влюблена.
Лидия усмехнулась:
– Вот уж верно подмечено. Да новость не свежа…
Никита мрачно посмотрел на нее. Шутки Лидии Петровны не вызывали в нем смеха.
– Она мне сама этого прямо не сказала, – добавил он.
– Но вы человек не глупый, вы догадались, – окончила Лидия. – Я вам скажу как есть. Мария с лета увлечена ротмистром Алексеем Ивановичем Ловичем. И не просто увлечена, а увлечена всерьез.
– А он? – жадно спросил Никита.
– Не знаю. Но подозреваю, что и он не равнодушен к ней. И как знать, не поставит ли Маша на своем, отвергнув вас и приобретя в мужья Алексея Ивановича.
