– Ах, черт! Кольца… – громко шепнул один из шаферов.
И верно. Обо всем они позаботились, все предусмотрел Алексей, а про кольца забыл. Так несерьезно было его отношение к девушке, что и обмана он не смог достойно обставить. Маша покраснела от стыда. Жених не припас колец! Лович обернулся к ней досадливо и сказал:
– Что же вы, дорогая, не позаботились о кольцах?
– Я?
Маша не знала, что и ответить. Потом ей пришло в голову, что о такой мелочи, верно, ей стоило озаботиться. Она же и вовсе ни о чем не думала, кроме своих переживаний. Всякие мелочи и подробности быта мало занимали ее. Да и сейчас она только-только стала приходить в себя и думать о происходящем. Вот и кольца… Ей надобно было их раздобыть! Однако где? Где она могла достать венчальные кольца?
Тут Маша глянула кругом и подумала, что под их ногами нет и традиционного шитого рушника. И свечи у них не венчальные, а обычные в руках. Она даже горничную не озаботилась прихватить с собой! Она беспомощно глянула на Алексея, но тот не ответил сочувствием. Он лишь глянул в сторону шаферов, один из которых тут же снял пару перстней с руки и протянул Ловичу. Алексей кивнул батюшке: мол, продолжай.
Батюшка прокашлялся и затянул:
– Венчается раб Божий Алексей рабе Бо-жией Марии…
Тут дверь храма с грохотом распахнулась, и церковь наполнилась людьми…
– Отец Софроний? Вы ли это? – вопросил мужской голос.
При этих словах Маша вздрогнула: это был голос ее отца.
«Все открылось! – мелькнула мысль. – Что-то будет…»
– Да что вы, отец Софроний…
Тут батюшка, ко всеобщему изумлению, подхватил полы своей рясы и ринулся за алтарь.
– Ну а ты, Маша, что скажешь?
Из полумрака на свет вышел сам Глебов, вслед за ним Дмитрий, далее показались их дворовые, а там… О Боже! Кого она видела там! Князь Мещеряков!…
Если бы она осмелилась, то тотчас упала бы в обморок. Но суровый отеческий взор удерживал ее от такого поступка.
– Молчишь? – вопросил Глебов. – А вы, Лович? Объясните ли тотчас свою проделку?
– Мне нечего сказать, – не медля, ответил Алексей.
Он отошел от Маши, гордо встал в стороне, скрестив на груди руки, и сделал надменное лицо. Маша взглянула на него и удивилась: каким он вдруг сделался неприятным. Она только теперь заметила это выражение, но оно бывало на его лице и раньше. Просто она не придавала этому значения.
– Папенька, мы любим друг друга, – забормотала Маша. – Мы хотели венчаться…
– Венчаться? – тихо и твердо спросил Глебов. – Каким же образом? Сколько могу судить, здесь нету отца Софрония, здешнего священника. А кто был тот, кто спрятался за алтарь?
– Что? – удивилась Маша.
Она ни слова не поняла из речи папеньки.
– Это был священник из города, мой приятель. Отец Афанасий, – процедил сквозь зубы Лович.
– Вот мило, – пробормотал Дмитрий, слушая все это. – Какой же церкви поп?
– Всехсвятской, ежели угодно, – ответствовал Лович.
– Ну довольно! – обрезал Глебов. – Мария, ступай к саням. И быстро! А вы… – Тут он посмотрел на Алексея.
– Ну уж нет! – Никита, который долго молчал и не вмешивался, при этих словах, которыми Глебов думал окончить произошедшее, вдруг взбесился. – Нет! Вам, сударь, следует ответить за свой поступок. И немедля!
Лович усмехнулся и презрительно посмотрел на Мещерякова.
– Что?… Что?… – Маша не могла понять, что последует за тем.
– Вы хотите драться? – спокойно спросил Глебов.
– Да, – ответил князь. – Затронута честь моей невесты. И самым серьезным и подлым образом. Я желаю сатисфакции.
– Извольте. – Лович побледнел и зло глянул на князя. – Нынче же, полагаю?
– Теперь. Только выйдем за двор храма.
– Но как же без секундантов?
– За секундантами дело не станет, – ответил Глебов на эти слова Алексея.
– Я предлагаю свои услуги вам, Никита Александрович, – сказал Дмитрий Глебов. – Один из приятелей Ловича, думаю, послужит ему.
– Без труда, – ответил тут же один из офицеров.
– Итак, дело решилось! – подвел черту Глебов.
– Извольте, – преспокойно сказал Лович. – Как пожелаете.
– Нет, нет! – крикнула Маша. – Да что вы задумали?
– Аким, возьми-ка барышню да отведи в сани, – приказал слуге Глебов.
– Я не пойду! – воскликнула девушка. Все посмотрели на нее. Лович с жалостью и презрением, как и его приятели-офицеры, брат с сожалением, отец с гневом, а Мещеряков… В его взгляде был гнев, было бешенство и нетерпение. Он держал себя в руках ради храма Божьего да ради Михаила Федоровича. Не будь этих обстоятельств, он бы сцепился с Ловичем немедленно!
– В сани, – гневно молвил отец.
Маша заплакала, но повиновалась. Аким, которому дал приказание барин, молча проводил ее до саней и усадил в них. Маша видела, как все вышли из дверей церкви, как прошли за ворота и тут…
Тут Лович выхватил шпагу и, развернувшись, напал на князя. Но застать противника врасплох ему не удалось. Злой и настороженный, тот держал уже оружие в руках. Завязалась короткая схватка, которая в пять минут завершилась падением Ловича на снег. Тот упал замертво и не шевелился. Офицеры стояли молча, Глебов склонился к Ловичу, желая проверить, жив ли тот. А Никита просто стоял рядом с поверженным врагом, пристально глядя на распростертое у его ног тело.
– Подлец, – сказал Дмитрий. – Он хотел напасть внезапно, как разбойник.
– Он и есть разбойник, – произнес ему в тон Глебов. – Вам, господа, следует отвезти его в полк. Может, он еще оправится.
Но Маша ничего этого не слышала. Она лишь видела, как Никита Александрович пронзил Алексея насквозь, как тот мгновенно упал, а князь смотрел на него с такой ненавистью!
– Умер… Убит… – шепнула она. – Убит…
И повалилась без чувств.
– Барин, барин! Барышня Марья Михайловна сомлели! – крикнул испуганный Аким.
Все и забыли, что Маша стала свидетельницей дуэли. Зрелище, для женских глаз не назначенное, оно могло жестоко навредить девушке.
Глебов кинулся к дочери, кляня Ловича на все корки, а Никита даже не осмелился приблизиться к саням. Она упала в обморок от зрелища его жестокости. И оттого, что увидела Ловича, которого считала женихом, раненым!
Дмитрий, который последовал за отцом к саням, вернулся к Никите и сказал:
– Надо немедля ехать домой. Как бы Маша не заболела. Батюшка велел передать вам… – Дмитрий с неловкостию смотрел на Никиту. – Ежели вы пожелаете, то можете в ближайшее время нанести нам визит. Ежели нет, то… Вы вольны слово свое взять назад, – твердо прибавил он. – После того, что произошло…
– Дмитрий Михайлович, – прервал его Никита. – Я буду у вас сразу же, как только Мария Михайловна придет в себя.
Дмитрий смущенно улыбнулся. Никита протянул ему руку и молодые люди расстались после дружеского рукопожатия.
