2
Со времени побега прошло уже почти четыре недели. Ничего своим родителям Агния написать не могла. Алексей уговаривал ее не делать этого, ведь они еще не обвенчались, но в Петербурге поселились как муж и жена. И она согласилась. Но каково такое услышать ее родителям? Как им также быть в неведении относительно судьбы своей дочери, которую они, быть может, оплакивали уже как мертвую?
В Петербурге молодые люди жили замкнуто, в небольшой квартире одного из самых скромных домов на третьем этаже. Агния не покидала ее пределов, поскольку Алексей все чего-то опасался и не велел ей выходить. Он объяснял это тем, что ей одной опасно и неприлично будет ходить по улицам, а он не мог ее сопровождать, потому что был занят делами. Алексей часто не бывал дома, и Агнии было чрезвычайно скучно. В такие моменты ее терзали сильные сомнения в правильности ее поступка, и она даже плакала и почти уже желала вернуться домой. Да, Агния раскаивалась и думала, что ежели б можно было повернуть все вспять, она не стала бы бежать с Алексеем, а дождалась бы его дома. Если он ее любил, а он ее любил, то он непременно бы вернулся к ней и женился по всем правилам.
Да, Агния не была счастлива так, как ей хотелось. Ее мучили сомнения и раскаяние. Но стоило ей увидеть Алексея и услышать его уговоры и объяснения о том, что все готовится, она оживлялась и радовалась, как дитя. Но отлучки Алексея становились все чаще и длительнее и все более тревожили Агнию. Она просила объяснений, и однажды он чрезвычайно обрадовал ее, сказавши, что готовит все к свадьбе. Что не сегодня-завтра, они наконец-то будут благословлены в церкви.
Через несколько дней, нарушив строгий запрет Алексея и выйдя на прогулку, Агния была привлечена звоном колоколов неподалеку, в церкви на соседней улице. Радостный перезвон в будний день удивил ее, и девушке пришло в голову, что это, должно быть, свадьба. Как радостно ей было бы посмотреть на счастье чужое в ожидании собственного!
Не мешкая, Агния отправилась к церкви. Толпа собралась большая: все радостно суетились, поздравляя молодоженов, только что вышедших из церкви после венчания, ловили деньги, которые жених кидал в толпу. Одна из монеток упала прямо в руки Агнии. Девушка обрадовалась, сочтя это за радостное предзнаменование и решила взглянуть на молодую пару, которую почла провозвестницей своего счастья. Она подняла голову и крик ужаса замер у нее на губах. Алексей! Ее Алексей стоял под руку с невестой в сверкающем белизной платье! Он кидал монеты в толпу, кинул и ту монету, что попала ей в руку!.. О Боже! Она сжала руками рот, чтобы удержать крик отчаяния. Этого не может быть! Она не верила глазам своим. У Агнии закружилась голова, и она едва не упала. Какая-то добрая женщина поддержала ее и помогла выбраться из толпы. В руке девушки все еще была зажата монетка — монетка ее счастья…
Агния ничего не сознавала вокруг, только слышала голос своей спутницы, которая заботливо спрашивала ее о том, где живет Агния. Девушка назвала улицу и дом, и обе они отправились по указанному адресу. Зайдя в комнату, Агния, не скрываясь уже более, зарыдала. Никакие утешения не действовали на нее. То она не верила, что это правда и все казалось ей каким-то ужасным обманом, галлюцинацией; то какая-то страшная, невероятная ложь вставала перед ней во весь рост.
— Этого не может быть… Он придет и все объяснит, — то и дело шептала она, хватаясь за призрачную соломинку, которую ей протягивала надежда.
Агния в порыве отчаяния рассказала все той женщине, что помогла ей. Серафина (так ее звали) молча выслушала признания обманутой девушки и, вздохнув, сказала:
— Что же, милая моя, такое случается довольно часто. Мужчины, увы, имеют склонность обманывать доверчивых девушек.
Агния подняла глаза на Серафину и в первый раз внимательно посмотрела на нее. Та была еще молодая женщина, лет двадцати восьми, не более. Но что-то в ее лице позволяло думать, что, несмотря на свою молодость, она была довольно опытна в делах сердечных. Одета Серафина была хорошо, как благородная дама, но все же не с той тщательностью и скромностью, с какой обычно одеваются светские женщины. Да и была она несколько простовата для благородного сословия.
— Но Алексей, он… — пробормотала Агния, — он…
— Он такой же, как и все, — Серафина со вздохом поднялась, — я налью воды, вам надо умыться.
Агния судорожно вздохнула.
— У вас все лицо красное, — продолжила меж тем Серафина. — Вам непременно надо освежиться. — Она взяла фаянсовый кувшин и вышла из комнаты.
Агния с трудом понимала, что происходит. Наконец Серафина вернулась, с некоторым усилием неся полный кувшин воды.
— Ну, идите же сюда. — Серафина поставила кувшин на столик. — Я полью вам.
Агния послушно поднялась и, направляемая добрыми подбадриваниями Серафины, умылась, хотя и не без труда: руки ее тряслись, вода проливалась мимо и наконец, в довершение всего, девушка не выдержала и вновь зарыдала.
Серафина, тяжко вздохнув, обняла ее и принялась гладить по голове.
— Ну утешьтесь же, ведь он того не стоит… Не стоит он, чтобы вы так убивались…
Агния зарыдала еще сильнее и успокоилась только тогда, когда утомившись заснула.
Алексей так и не появился. Ни к вечеру того же дня, ни ночью, ни утром, ни вечером следующего дня. Никакой даже весточки не пришло к Агнии. Если бы не Серафина, она бы, не раздумывая, наложила на себя руки. Но та ласковым разговором и неподдельным вниманием все это время успокаивала девушку. О чем они только не переговорили в тот день и в ту ночь! И впрямь прошло некоторое время, и Агния была способна рассуждать вполне здраво.
— Итак, все случившееся было правдой, в том сомнений нет, — произнесла она тихо, для себя, ровным голосом. — Алексей женился… Но я до сих пор не понимаю, как это могло произойти… Неужели это все правда? Как он мог меня так обманывать?
Серафина, дремавшая на диване, проснулась, приподнялась и искоса взглянула на Агнию.
— Такое трудно сразу понять. Но лучше сразу смириться со всем. — Она с тяжким вздохом села. — Ох-ох-ох… Неудобный какой у вас диван.
— Простите меня, — Агния смотрела на Серафину, — из-за меня вы почти не спали.
— Ну… Это ничего, я привычная… — Серафина рассмеялась. — К тому же я еще не столь преклонных лет, чтобы не пережить такую ночевку благополучно. — И действительно, такой тяжелый день совсем не сказался на ее внешнем виде и настроении.
— Спасибо вам, — девушка почувствовала прилив сильной признательности к Серафине.
Она была не одна весь этот тягостный день и теперь, осознав это, прибавила с благодарностью в голосе:
— Если бы не вы, я бы, наверное, умерла…
— Ну что вы, — сказала Серафина. — Я рада была вам помочь. Хотя рада — это не совсем то слово. — Она серьезно посмотрела на Агнию.
Обе женщины сидели у окна и представляли собою аллегорические фигуры Печали и Надежды. Тонкая фигура, поникшая голова и безвольно брошенные руки представляли такой же поразительный контраст со зрелой и деятельной привлекательностью почти тридцатилетней женщины, как длинная светло-русая коса Агнии и ярко-рыжие, красиво уложенные волосы Серафины.
— Разве вы никуда не торопитесь? — спросила вдруг Агния. — Я так благодарна вам, но ведь есть же у вас дом, семья…
— Дом и вправду есть, только я не тороплюсь. Вы не волнуйтесь за меня. Я могу побыть с вами столько, сколько вы захотите.
Агния горестно вздохнула и почувствовала, как слезы опять сами собой полились из глаз.
— Что же мне теперь делать?.. Как же жить… — пробормотала она.
— А вы не бойтесь, — твердо сказала Серафина. — Человек не пропадет, пока сам не захочет. По всякому и везде люди нынче живут. И откуда вы знаете, может, кому-то и тяжелее приходится. Вот погодите, пройдет время, и печаль исчезнет. Вы уж мне поверьте, я знаю, как бывает.
— Но я не знаю… Не представляю себе… Я боюсь… Что может быть хуже случившегося? — Агния
