Я побежал к Ромеро. Я должен был жгучим упреком бросить ему в лицо свою радость.
— Андре ничего не выдал, Павел! Из приказа адмирала ясно, что до последней минуты они опасались простого столкновения с нами, а не аннигиляции.
Ромеро долго смотрел на меня, не отвечая. Я вдруг заметил, что он осунулся и постарел.
— Поверьте, я радуюсь вместе с вами, — сказал он устало. — Хотя, если вдуматься, — чему радоваться?
Я ненавидел его. Он не верил, что Андре мог остаться в живых и не выдать секретов. Для него было одно объяснение — Андре давно мертв.
15
Плеяды остались за нами.
Это было печальное приобретение.
День за днем, неделю за неделей мы облетали одну звездную систему за другой. На тех планетах, где имелись условия для жизни и где еще недавно жизнь цвела, жизни не было.
Мы явились в Плеяды слишком поздно.
Я удивился, когда БАМ перевела название странных существ инфантильным словом «зловреды». С глухой яростью сердца я убеждался все больше, до чего точен перевод. Там, где они появлялись, появлялось зло. На следы их присутствия невозможно было смотреть. Даже мысль о том, что они существуют в одном мире с нами, становилась нестерпимой. Речь уже не шла о том, чтоб остановить завоевателей. Их надо было уничтожить, найти и уничтожить!
День за днем, неделя за неделей в биноклях умножителя, на стереоэкранах вспыхивали одни и те же картины: густые облака пепла и праха, клубящиеся над планетами, суша, перемешанная с океанами в одно топкое месиво…
Мы попытались высадиться на одной из разрушенных зловредами планет.
Это было в звездной системе Алционы — великолепной, празднично-яркой звезды. В недалеком прошлом здесь, вероятно, всего хватало: света и тепла, воды и зелени, воздуха и простора, минералов и еды. В печальном настоящем здесь была пыль, ничего, кроме пыли… Над планетой клубились черные облака тончайшей взвеси. Мы рассматривали планету в приборы, угадывали по горам праха уничтоженные города. Причалив к поверхности, мы едва не утонули в пыли. Пыль текла, как вода, она походила на порошкообразный графит. Нам пришлось возвратиться.
Однажды вечером в клубе звездолета Вера попросила нас высказаться: что делать дальше?
Теперь мы знаем, что в Галактике свирепствуют странные полусущества-полумеханизмы, воинственный, технически высокоразвитый народ, говорила она. Мы выбрались на галактические просторы и обнаружили, что они захвачены пиратами. Но еще не все ясно. Где они обитают? Для чего совершают свои нападения? И где похожие на нас существа? Мы видели их в видениях ангелов, на картинах альтаирцев, на скульптурах жителей Сигмы, но не живыми. Может, этого народа, наших потенциальных друзей, больше не существует?
Не исключено, что мы оказались зрителями последней фазы космической войны разрушителей с мирными звездожителями, и в ней погибли все противники зловредов. Это еще предстоит выяснить. Вместе с тем пора возвращаться на Землю. Нужно ознакомить людей с собранными фактами, чтоб решения были объективны.
Вера предложила разделить флотилию. Один звездолет берет курс на Землю, другой продолжает поиски звездных гнездовий раскрытых противников и неведомых друзей.
За несколько месяцев мы удалились от Солнца на пятьсот светолет и проникли в Плеяды. Следующий объект разведки, по-видимому, — скопление в Персее, до него четыре тысячи светолет. Экспедиция туда займет не один год, однако она необходима. Пока мы не узнаем, куда исчезла флотилия зловредов, никто на Земле не вправе пребывать в спокойствии.
— Я возвращаюсь на Землю, — закончила Вера. — И вы понимаете почему: предстоят споры.
— Я готова лететь дальше, — объявила Ольга. — «Пожиратель пространства» лучше приспособлен для дальних рейсов, чем «Кормчий». Мы перегрузим к себе часть активного вещества с «Кормчего». Экипаж скомплектуем из тех, кто вызовется в экспедицию.
Она сказала это так просто, словно о путешествии с Земли на Сириус или Альфу Центавра. Другие не торопились с ответом.
Я думал о Земле и Оре, и о звездах, рассыпанных вокруг Земли и Оры. Ничто не тянуло меня особенно на Землю, скорее уж манил Плутон, но и без Плутона я мог бы прожить. Правда, на далекой Веге, на сине- белой Веге, где никогда я не был и вряд ли буду, осталось то, что хоть немного влекло меня назад. Но что переменится, если я поверну вспять? Нас с Фиолой соединяет лишь пустое желание соединиться — у нас нет дороги друг к другу. Любовь наша бессмысленна — преждевременна, как по-ученому формулирует Лусин. Зато туда, в далекий Персей, я рвусь всей страстью души, всеми помыслами ума. Где-то там мой друг, он звал меня в последнюю минуту своего существования среди людей. И, может, мне удастся распутать некоторые загадки зловредов, — где же их распутывать, если не у самих противников?
— Я лечу в Персей, — сказал я.
Ромеро и Лусин решили возвращаться на Землю. Труба Лусин брал с собою.
А потом наступил день расставания. Расставание было невесело. Вера обняла меня, я поцеловал ее. Я не был уверен, что увижу ее. И с ней я мог не скрывать печали.
— Вера, все может быть в такой дальней дороге, — сказал я. — Запомни мое последнее желание — Ромеро нужно опровергнуть. Если люди не выйдут на помощь звездожителям, грош цена человечеству.
Она с нежностью смотрела на меня сквозь слезы.
— Люди помогут всему доброму и разумному, что нуждается в помощи. Нет, Эли, человечеству не грош цена.
Последними, с кем я попрощался, были Камагин и Громан. Отважные маленькие космонавты, наши предки, были взволнованны, как и мы.
— Три года назад, четыреста двадцать земных лет, мы расстались с Землей, — сказал Камагин. — Сами мы мало с той поры переменились, Земля и люди неузнаваемы. От души желаю вам в межзвездных странствиях большей удачи, чем выпала на долю нам.
— А вам доброй встречи на Земле, — ответил я. — И доброй новой жизни на ласковой зеленой старушке, на вечно молодой Земле!
— Прими подарок в дорогу, — сказал мне Аллан.
Он протянул связку старинных книг, главное свое сокровище — журналы двадцатого века.
Мы с Ольгой сидели в обсервационном зале. Очертания «Кормчего» быстро уменьшались на фоне звездного неба, вскоре без приборов его нельзя уже было разглядеть, хотя Аллан включил все прожекторы.
— Вот мы остались в одиночестве, — сказал я. — И сколько, продлится наше одиночество?
— Я не боюсь одиночества, — сказала Ольга. — Я могу летать хоть на тот свет, только я не знаю, где он находится — тот свет.
Изумленный, я повернулся к ней. Она с улыбкой смотрела на меня. У меня было ощущение, словно я сделал что-то нехорошее. Я снова стал всматриваться в звезды.
— Эли! — позвала она тихо. — Эли!
— Да! — отозвался я, не отрываясь от неба. — Вспорем Звездным Плугом Вселенную, Ольга! И кто знает, может, нам удастся что-нибудь разузнать об Андре.
16
По графику, разработанному МУМ, путешествие до звездных скоплений в Персее должно было
