Умер злополучный некромант не сразу. Пока харкающий кровью Черный пастырь еще оставался в сознании, он своей волей загнал зомби в общинный амбар, где и велел их закрыть. Думал – оправится немного и успокоит стадо.
Но не оправился. «К вечеру, сталбыть, отдал душу!».
А дальше понеслось: после смерти некроманта контролирующие заклинания потеряли силу, и мертвецы превратились в то, чем являлись на самом деле – в ходячие трупы, лишенные покоя. В существа, насильно обреченные не жить и не умирать, а лишь пребывать в состоянии вечного голода, который может утолить только одно. И то на короткое время.
Живая плоть.
Таких мертвецов – низшую форму неживого существования – называли хучами.
Спустя день после смерти Черного пастыря хучи уже бились в стены амбара, чуя рядом живых людей. Вдобавок ко всему рассыпалось заклинание стазиса, сдерживавшего процесс разложения. Очень скоро амбар начал благоухать на зависть любому склепу. Даже если бы мертвяков удалось удержать внутри деревянной темницы, амбар все равно таил в себе другую опасность: где разложение – там зараза, чума и мор.
– Известно, зомбаки, они хоть и трупы трупами, а все-таки убить их можно. Ну, ежели в голову вдарить чем потяжелее или острым чем! Вот мы и придумали, значит, мальчишек наверх посадить, чтоб они из самострелов в бошки мертявкам лупили. Как побьют всех, амбар откроем, и, сталбыть, похороним честь по чести. Со священником!
Они как раз проходили мимо зловещего амбара.
Кастор против воли сморщился: от строения разило мертвечиной с такой силой, что запах показался рыцарю осязаемым. Тучи мух вились в воздухе. Смрад был настолько омерзителен, что даже у привычного ко многому экзекутора болезненно сжался желудок.
– А сжечь не проще? – прикрывая нос рукавом, спросил ди Тулл.
– Не-а. Никак нет. По уму-то оно, конечно, ваша правда, вашмилость… Сжечь бы его надыть вместе с мертвяками, – вздохнул староста. – Известное дело, огонь скверну не щадит. Но токмо жалко. Амбар, сталбыть, он же общинный. Всей деревней строили, все мужики трудились. Одного горбыля на крышу сколько ушло! А горбыль, он нынче дорогущий! Почти как чистая доска! И потом – ну как огонь на другие избы перекинется? Беды не оберешься! Вот, сталбыть, и приходится парням мертвяков по одному бить через крышу, хоть и несподручно это.
Кастор только покачал головой: чего только не придумают люди, чтобы усложнить себе жизнь.
– Эй, Уилл! – приложив руку к бороде, крикнул староста. – Как дела идут?
– Четверо уже! – подступив к краю крыши, сообщил паренек (на вид лет тринадцати) и помахал большим охотничьим мерканом. – Но там их все одно полно. Стрелять страсть как неудобно. И без наконечников железных плохо: стрелы от черепа скользом уходят. До вечера, пожалуй, не управимся.
– Надо управиться, – сказал староста. – Ежели они еще денек погниют, по деревне, чего доброго, зараза пойдет.
Они почти миновали амбар, когда Яна, которая плелась, не глядя перед собой, оступилась и подвернула ногу. Кастор едва успел удержать ее от падения, обхватив здоровой рукой за талию. И все равно Яна вскрикнула. Боль в подвернутой лодыжке, видимо, оказалась достаточно сильной; на обычно бесстрастном лице девушки выступили слезы.
Впрочем, ди Туллу вскоре стало не до того.
После возгласа Яны раздались другие крики. Кричали мальчишки. Вскинув голову, рыцарь устремил взгляд на амбар и похолодел, поняв, что видит на крыше не четыре фигурки, а только три.
Юный стрелок провалился внутрь набитого ожившими мертвецами строения, когда доска под его ногой не выдержала. Этого не могло – не должно было! – случится («амбар, он ведь новехонький!»), так что ди Тулл ни на секунду не усомнился: злая судьба, против его воли сделавшая экзекутора хранителем «трофея», подбросила новое испытание.
Испуганные крики прозвучали эхом дурных предчувствий рыцаря.
– Уилл! Уилл провалился!
– Эта… – ошеломленно протянул староста. – Как же так-то?
Перед глазами Кастора мигом возникла жуткая картина: бесформенная масса черных, разлагающихся тел медленно наваливается на оглушенного падением мальчишку, источая смрад самой смерти. Толпа хучей представилась ему единым, сплошным организмом, эдакой гигантской медузой, с алчной неторопливостью подбирающейся к жертве, обволакивающей её, выставив дюжины жадных распухших конечностей, склонив синюшно-лиловые лица, оскалив из-за ошметков губ неполные ряды изжелта-белых зубов.
Первым порывом экзекутора было кинуться к амбару и сбить замок, но он тут же пришел в себя. Парня уже не спасти. Надо думать о живых. Не в последнюю очередь ди Тулла остановила резкая боль в плече, напомнившая ему о ране. С такой против полчища хучей не повоюешь.
– Парню конец, – тихо сказал Кастор, словно оправдывая свое бездействие. – Конец…
Однако судьба, злой фатум, старательно подготовившая очередную каверзу, вовсе не собиралась отпускать рыцаря так просто.
– Он держится! – высоким голосом крикнул с крыши один из мальчишек. – Держится! Уцепился за балку!
В подтверждение его слов из амбара донесся глухой перепуганный крик. Даже не крик – тоскливый вой, в котором слились ужас и мольба о помощи.
– Вытаскивайте! – взвыл староста. – Вытаскивайте, сучьи дети! Щас я веревку, щас…
Он засуетился, но вместо того, чтобы побежать за веревкой, начал метаться взад-вперед. Женщины со всех ног сбегались к злополучному амбару, привлеченные криками, однако ни у одной из них Кастор не углядел в руках ничего, хотя бы похожего на веревку. В довершение ко всему вместо того, чтобы прийти на помощь другу, двое юнцов на крыше орали друг на друга. «Это ты виноват!» «Нет, ты!» Третий, побледнев, склонился над проломом и даже сунул вниз руку, но тут же отдернул.
– Никак! Не дотянуться! – в отчаянии крикнул он.
– Веревка… – суетился староста.
Кастор примерился, чтобы дать старику оплеуху и заставить, наконец, действовать, но рок уже сделал следующий ход.
– Да никак! – плачущим голосом доложил с крыши приятель Уилла. – Никак веревкой! Балка толстая, он обхватом держится! Хоть одну руку ослабит – и канет вниз! К этим…
Вой-мольба Уилла стал громче, к нему присоединились вопли женщин. Хор ужаса…
К амбару уже спешил мрачный бородач, прихватив на бегу вилы. Ди Тулл невесело рассмеялся – про себя, конечно. Нет, от судьбы не уйдешь. Давно следовало понять это. С тех пор, как девушка рядом, обойти неприятности стало невозможно. Слабо утешает лишь то, что до сих пор из них удавалось выбираться… правда, неся потери. И что странно, выбирались только они двое. «Трофей» и его хранитель. Так было и тринадцать лет назад – с Вороном.
Когда она рядом, всегда есть шанс выпрыгнуть из пасти смерти. Просто остальные оплачивают этот шанс своими жизнями.
Даже тогда, в портале…
– …но только не сейчас.
Кастор ди Тулл даже не понял, что произнес эти слова вслух.
Нельзя! У тебя важное задание! Ты – хранитель «трофея»! А там всего лишь жалкий мальчишка, крестьянский сын! Его доля на чашах весов несоизмерима!..
Голос разума бился в висках, призывая опомниться, но ди Тулл привык принимать свои решения сам. Как бы то ни было, он – экзекутор!
Башни больше нет!
…Рыцарь ордена Очищающего Пламени. Кавалер Меча Славы…
…Цепной пес человечества.
А как же «трофей»?! Как же «трофей»?!
…Щит от тьмы…
Поправив повязку на плече, экзекутор ткнул замершего (наконец!) старосту и потянул из ножен меч.
