окружена стеной высотой примерно шесть футов, и в этой стене не было калитки. С кошачьей ловкостью Саймон забрался на верх стены и легко спрыгнул вниз на лужайку перед соседним домом. Этот дом стоял в конце улицы. Саймон свернул направо и прошел по лужайке к высокой и густой живой изгороди. С другой стороны изгороди рос могучий старый вяз, одна из веток которого находилась как раз на нужной высоте над головой Саймона. Он ухватился за нее и перепрыгнул через изгородь. На этот раз он приземлился на бетонной мостовой в тени дерева и обнаружил, что находится сбоку от дома, за углом, прямо на дорожке, ведущей к гаражам позади дома.
Огибая угол дома, он услышал нестройный хор веселых голосов, желавших друг другу спокойной ночи. Дверь закрылась, и он увидел две пары, направлявшиеся к своим машинам. Ни минуты не колеблясь, он пошел в их сторону, а затем резко повернул обратно так, чтобы сложилось впечатление, что он покинул вечеринку вместе с ними, а теперь направляется к своей машине.
Луч карманного фонарика, направленный с расстояния в несколько ярдов, скользнул по нему в тот момент, когда он достиг тротуара.
Саймон покосился в ту сторону, откуда исходил этот свет, и громко крикнул 'Спокойной ночи!' вслед за другими уходящими гостями. Затем, не теряя ни минуты, открыл дверцу своей машины и скользнул на сиденье. Хозяин дома, где были гости, автоматически прокричал ему в ответ 'Спокойной ночи!' как раз в тот момент, когда Саймон садился в машину. И после такого приятного обмена любезностями Саймон отъехал от дома.
Поворачивая на бульвар Сансет, он внезапно очень отчетливо вспомнил другое прощание в этот вечер возле дома Эйприл Квест и то, что мимо них тогда медленно проехала какая-то машина. Это могло быть и простым совпадением; своевременное появление полиции на месте преступления также могло оказаться еще одним совпадением. Но если сопоставить эти два факта, то могло показаться, что кто-то прилагает максимум усилий к тому, чтобы Саймону не приходилось скучать в Голливуде.
Глава 5
В одиннадцать часов утра Саймон вошел в контору мистера Афферлитца и сказал:
– Привет, Пегги.
– Привет. – Улыбка Пегги была слегка растерянной, а голос звучал не столь уверенно. – Как у вас сегодня дела?
– Прекрасно.
– Хорошо провели время вчера?
– М-м-да, – кивнул Святой. – Но я все равно хочу назначить вам свидание.
– Ну...
– Как насчет того, чтобы вместе пообедать?
– Прямо не знаю...
Сегодня она была бледнее, чем накануне, но он сделал вид, что ничего не замечает.
– Будем считать, что мы договорились, – сказал он, поглядывая на дверь в кабинет Афферлитца. Она была слегка приотворена. Он обратил внимание на это, когда входил в комнату. – Наш Великий Человек еще не появлялся?
– Вы хотите войти прямо сейчас? Саймон кивнул и прошел в кабинет.
За письменным столом мистера Афферлитца восседал совершенно незнакомый человек неопределенного возраста. Лицо его было покрыто морщинами и каким-то желтоватым загаром, который, казалось, был когда-то бронзовым, но со временем выцвел. Его седые волосы были коротко подстрижены, а густые черные брови нависали над большим носом, до форме своей напоминавшим кривую турецкую саблю. Весь его вид был исполнен вялого уныния, что никак не гармонировало с живым блеском черных глаз.
– Здравствуйте, – тихо и приветливо сказал Святой. – Вы тоже здесь работаете?
– Моя фамилия Кондор, – произнес его собеседник весьма пессимистично. – Эд Кондор. А вы кто?
– Темплер. Саймон Темплер.
Кондор переместил зубочистку из одного угла рта в другой.
– Мистера Афферлитца сегодня не будет, – сказал он.
– О!
– Дело в том, что мистера Афферлитца вообще здесь больше не будет.
– Да?
– Мистер Афферлитц умер.
Саймон позволил себе недоуменно нахмуриться:
– Что?
– Он умер.
– Это что, неудачная острота?
– Нет. Он умер прошлой ночью. Вы больше не сможете его увидеть, если, конечно, не отправитесь в морг.
Святой неторопливо закурил сигарету и посмотрел на дверь, через которую он только что вошел в этот кабинет, сохраняя все то же озадаченное выражение лица.
Кондор, видимо, очень точно рассчитал этот разговор как по времени, так и в отношении исполненной тайного смысла недосказанности. И если он и был разочарован, что не услышал от Саймона вопроса 'Кто же его пристрелил?', то никак не выказал своего разочарования.
