срок аренды в двадцать пять лет, а после, если никого из заинтересованных в этой могиле не остается, останки кремируют и пепел сохраняют в общем склепе, вроде братской могилы. Таким образом и имена сохраняют, и должное уважение усопшим.
– А у нас, значит, покойников просто выбрасывают из могил? – Это Люсьена снова повернула разговор на родные просторы. – И куда?
Артур посмотрел на Люсьену:
– Ладно. Точка. Хватит о покойниках. Пошли-ка лучше сами на покой. Мне завтра рано вставать на работу.
Артур встал и резким шагом покинул кухню, ни с кем не попрощавшись. Но главное, даже не взглянул на Люсьену. Совершенный мужлан стал.
Люсьена в недоумении взглянула на меня, потом на часы, висящие на стене:
– И мне пора домой.
Собиралась Люсьена неторопливо, то возвращалась в кухню попить воды, то начинала перед зеркалом в прихожей подкрашивать губы.
Витя, сказав «до свидания», ушел в ванную, а я терпеливо стояла в прихожей. Перед самым уходом Люсьена шепнула:
– Спасибо тебе, Долька, что в ваш дом позвала. Может, у нас с Артуром снова слепится, мне сейчас так нужно крепкое плечо! На пикнике расскажу ему про свой ВИЧ. Надеюсь, он не испугается, как Кир. Ведь огонь и воду прошел!
– Только будь осмотрительнее, Люсьена. Сейчас секс с тобой чреват...
– Не учи ученого. Все будет в ажуре, резинку захвачу, и не вздумай прежде меня рассказать Артуру про мою болезнь! Я рассчитываю на твою порядочность, Долька.
– А как с твоей порядочностью? – Мой голос прорвался на крик.
– Пока, пока, – заглушила мой выкрик подруга. – А кстати, кто у вас в коридоре на раскладушке спит?
– Это так, Витин приятель ночевал.
– Еще раз спасибо за все. – Люсьена наконец выкатилась за дверь.
Проводив гостей, я вернулась на кухню убрать со стола, мыть посуду. Ко мне присоединился Витя. Я сунула ему в руки полотенце.
Задумчиво водя полотенцем по тарелке, он сказал:
– Ты поняла, что Артур не слишком встроился в команду?
– Разве? Мне казалось, что он просто расстроен ситуацией с двойными захоронениями, но в остальном доволен работой, а главное, заработками.
– Нет, он там на волоске висит. Сам мне говорил. Земля дорожает, каждый квадратный метр золотым становится, и старые могилы все равно будут ворошить. Артур попытался что-то вякнуть, что не дело, мол, с чужими костями, как с камнями, обходиться, так ему велели помалкивать и не встревать в чужое дело. Иначе, сказали, из бригады попрут.
– А он?
– Он и помалкивает, только с души воротит. Артур и прежде не умел прогибаться, а теперь вообще психом стал. Взрывается, как порох, если что не по нему. Помнишь, когда мы с ним из-за тебя поцапались? Думаешь, кто драку затеял? Я только сказал, чтобы он от тебя подальше держался.
– Так ведь и ты ему навешал, Витек, – улыбнулась я, вспомнив царапину на лице Артура. И, задумчиво покачав головой, добавила: – Надо твоему брату ноги делать из этой конторы!
– Я ему то же самое сказал. Но он иногда таким упрямым бывает! Ладно, давай не будем больше о нем! Я вот о чем хочу попросить тебя...
Упитанный и неповоротливый, Витя вдруг резво приблизился ко мне, положил руки на плечи, обдав водочным облачком. Посмотрел мне в глаза плывущим взглядом провинившегося ученика:
– Можно я сегодня вернусь ночевать в нашу комнату, Долечка? Мне на раскладушке так одиноко! Прости меня!
У меня, что называется, челюсть отвисла. Просит прощения! Да это я должна в ногах у него валяться. Я – не сумевшая дать отпор Артуру!
– И ты прости меня, Витюша. – Я ткнулась носом в его мягкую, как ватная подушка, грудь.
Примирение произошло легче, чем могло бы, поскольку мы оба были в этот вечер во хмелю. И снова нам было замечательно вдвоем!
Артур, увидев нас с Витей утром на кухонном диванчике тесно прижавшимися плечами друг к другу, по нашему счастливому виду понял, что мы помирились.
– Рад, ч-что у вас все о’кей! А меня, дурня, простите, что не сдержался. Только, Долли, пожалуйста, носи халаты подлиннее, а то, не ровен час, опять кровь во мне взыграет. – Артур широко улыбнулся, уже явно поддразнивая брата.
Витя молча погрозил ему большим пухлым кулаком.
Артур, снова став серьезным, сказал, что в ближайшие дни опять переселится в кладбищенскую сторожку, но к понедельнику, намеченному нами для выезда к озерам, вернется. Затем напялил на себя свой рабочий спецназовский костюм и сразу стал выше ростом и мощнее. Почему-то пришли в голову слова: «могильщик империализма». Сколько людей он уже проводил в последний путь!
Я закрыла за Артуром дверь, вернулась в комнату, посмотрела в окно. Небо голубело: день обещал быть ясным.
– А я знаю, куда мы сегодня отправимся! – объявила я Вите. – Поедем в Петергоф, фонтанами полюбуемся! И, говорят, там новые павильоны открыли. У меня же отпуск с сегодняшнего дня начинается!
– Сегодня не срастается, Долечка. Жутко занят. Ты же знаешь, что я в оргкомитете предстоящего конвента фантастов и времени до начала мало осталось, а дел невпроворот: звонки, электронная рассылка, рассмотрение заявок. Сейчас вот на встречу с одним челом еду. Извини, но сама понимаешь...
– Я могу тебе помочь сделать электронную рассылку, или скажи, что еще.
Витя покачал головой:
– Потом сам сделаю, а то в курс дела вводить и объяснять, что к чему, – больше времени займет. И по компьютерной части у меня есть помощница, Галя. Спасибо, что ты ее мне порекомендовала.
– Галя так Галя! Ладно, езжай, куда тебе требуется, а я домом и уборкой займусь.
– Я постараюсь, любимая, сегодня все провернуть, чтобы для пикника время выкроить.
Витя ушел. Оставшись в одиночестве, я стала подбирать одежду для выезда на природу.
Вытащила из шкафа джинсы, лосины, прочие штанцы и футболочки к ним. Полчаса ушло на примерки- переодевания. Так ничего и не выбрав, присела на диван и взяла телефонную трубку, чтобы узнать у Люсьены, что она решила с поездкой.
Длинные гудки, означающие отсутствие абонента, разочаровали меня – хотелось поскорее определиться с составом компании. Я уже собиралась нажать кнопку отбоя, когда в телефоне послышалось долгожданное «Але!». Голос Люсьены был хрипловат, и я решила, что она только что проснулась. Вчера ведь разошлись поздно, могла и до середины дня проспать! Я спросила, что она все же решила относительно поездки. С прежней хрипотцой Люсьена ответила, что поехать не сможет. Пояснила, что, когда возвращалась домой, она сильно промерзла на ветру – ночи у нас прохладные даже летом, – долго стояла, с трудом поймала машину: метро-то уже закрылось и маршрутки не ходили. В общем, простыла и утром сразу же ощутила последствия: в горле свербит, нос расхлюпался, суставы ломит.
– Я же говорила, Долли, что у меня иммунитет теперь ни к черту. Да еще выпила вчера. Так что не смогу я поехать. И с Артуром, понимаю, снова хороводиться не стоит. Напрасно ты беспокоилась о его здоровье.
Я выразила ей сочувствие и сразу же перезвонила Гале, пригласив ее в поездку. Она согласилась без колебаний. А я теперь, когда мы помирились с Витей, уже не тревожилась о ее заигрываниях с ним. На этот раз придется ей искать общий язык с Артуром.
3
С погодой нам повезло! В намеченный понедельник день стоял ясный, с утра на небе ни облачка. Жары пока не чувствовалось, но днем воздух прогреется, и, если в полдень доберемся до озера, искупаться
