обыкновенную школьную форму, тогда как? А еще студентка! Мы всем классом решили собрать две тонны макулатуры (той, что с прошлого года осталась лежать на школьном дворе), сдать ее, а на вырученные деньги купить Наташе Т. хороших книг. Пусть читает и развивается!
«До каких же пор ваша газета будет печатать всякую муру, когда хоть тресни, нигде не достать наждачных кругов диаметром 150 см! Больше не стану на вас подписываться!
Горячую дискуссию завершил кандидат наук Чугуев-Петросьянц, который научно разъяснил, что знакомиться на остановках не возбраняется, привел примеры из литературы XI–XVII веков и подчеркнул: «Главное — всю жизнь уважать друг друга!»
Я передал письмо в областную газету. Этот солидный орган молчал чрезвычайно долго. Наконец Наташино послание мелькнуло на последней странице:
«МОРОЗ И СОЛНЦЕ
Погода в этом году не балует горожан. Средняя температура февраля на шесть градусов ниже обычной. «Погода стояла холодная, ветреная», — пишет нам читательница Наталья Т. и просит посоветовать, как ей быть. Что ж, уважаемая Наталья, рекомендуем потеплее одеваться, чтобы не простыть. Лучше всего заняться спортом — например, лыжами. Это закаливает организм и не дает развиться ОРЗ.»
В отчаянии я решил передать письмо на радио. Вскоре в передаче «По вашим письмам» прозвучало следующее:
Диктор (таким задушевным голосом, что у слушателей сразу начинает щипать в носу):
— На дворе холода, поет метель свою песню, змеей крутится по земле поземка… Но в нашей жизни нет места печали и унынию! «Так хорошо на душе! — пишет нам наша постоянная радиослушательница Наташа. — Погода была холодная, ветреная, но я ни капельки не замерзла!» Наташа учится в одном из вузов и часто слушает нашу передачу. Для нее, а также для пенсионерки Александры Никифоровны Трахтенберг, егеря лесного хозяйства Стенова и сверловщиц передовой комплексной бригады 4-го цеха завода электрочайников передаем песню Юрия Антонова «Не печалься, не грусти!» Музыка Шаинского, слова Рыбчинского, исполняет Михаил Боярский. Пишите нам чаще, друзья!»
После этого я забрал письмо себе. Так никто и не посоветовал Наташе, как ей быть. Впрочем, может быть это и к лучшему?.. Тем более, что Наташа за это время благополучно успела не только выйти замуж за своего молодого человека, но и развестись с ним.
Обратная связь
На улице Симареева остановил какой-то тучный гражданин и поинтересовался, который час.
Спмареев бегло взглянул на часы и сообщил, что уже без четверти.
— Без четверти два?
— Почему два? — удивился Спмареев. — Без четверти двенадцать.
— Врут ваши часики, — равнодушно зевнул тучный гражданин. — В ремонт пора отправлять. Или уж прямо па свалку… Фу ты, жарища проклятая…
Недовольный Симареев двинулся дальше, но был тут же деликатно взят двумя пальчиками за рукав.
— Молодой человек, пдостите, бога дади… — пропела крепко накрашенная моложавая дама. — Если вас не затдуднит, не откажите в любезности… Сколько сейчас вдемени?
Снмарсез для верности еще раз посмотрел на часы.
— Одиннадцать сорок пять. Даже сорок шесть…
— Ах-ха-.хах! — закатилась дама мелодичным когда-то голосом. — Вы, кажется, изволите шутить? Столько было часика два назад! Или вы пдибыли к нам из ддугого часового пояса. Ах, плутишки, пдоказннки, эти нынешние молодые люди!
И она удалилась, яркая и когда-то грациозная.
Симареев, сморщась, долго смотрел ей вслед. Потом встряхнул головой и двинулся дальше.
— Слышь, земляк! — налетел на него взлохмаченный парень с «дипломатом». — Два уже пропикало? Чего вылупился-то? Два часа, говорю, набежало или нет?
Симареев протянул руку и для чего-то показал парню часы.
— Сегодня утром по радио проверял. Какие два? Двенадцать сейчас, без четверти…
— Старичок, — задушевно произнес парень. — Не морочь мне голову. Брось придуриваться, слышь? Эх, сказал бы я тебе, да жаль тороплюсь… Послушайте, который час? Два уже есть?..
Парень бросился в сторону с такой стремительностью, что «дипломат» отдувало ветром.
Симареев зашел за угол, снял часы и поднес к уху. Часы шли нормально. Он повертел головой, отыскивая, где бы сверить время. Большие часы над универмагом показывали половину шестого, а другие, через улицу, — десять ровно. Впрочем, это время они показывали всегда.
Симареев посмотрел на солнце. Оно висело над головой, палило вовсю и ничего не показывало.
Через дорогу бодро ковыляла пенсионерка. Симареев непонятно чему обрадовался и рванулся к ней:
— Бабуля, вы мне не скажете?..
— Скажу, милый, скажу, — с готовностью откликнулась пенсионерка. — Все обскажу, как есть. Только уж ты помоги мне, старой, помоги, голубчик… Время-то сколь сейчас будет? Часа два, поди?
— Тьфу, — опешил Симареев, — И эта туда же. Совсем народ сбрендил!
— А ты бы не слишком разорялся тут! — разозлилась бабуля. — Расплева-а-ался! Ответить толком не может, бесстыжие глаза…
Она заковыляла дальше, в полусогнутом состоянии, но очень шустро.
— Местное время четырнадцать часов, — раздался издалека голос радиодиктора. — Начинаем выпуск новостей. Труженики села приступили…
Симареев еще раз посмотрел на циферблат, широко размахнулся и швырнул свои часы в урну…
— Порядочек! — радостно сообщила пенсионерка, завернув за угол, где ее с нетерпением ожидали. — Шваркнул часики так, что брызги полетели. Осерчал — страсть!
Тучный гражданин довольно потер руки:
— Отлично! Не зря мы старались на такой жарище. С «радиопередачей» это ты ловко придумал!
— Запись идеальная, он и не догадался, что это магнитофон, — улыбнулся взлохмаченный парень, похлопывая по «дипломату». Пусть вспомнит мою «Славу»…
— И мою «Дакету», — добавила моложавая дама. — Мастед липовый…
— И мой «Полет»…
— И мой будильник, — закончила пенсионерка. — Как у этого супостата побывал в руках, никто досель исправить не может!
Бывшие клиенты часового мастера Симареева на радостях отправились в кафе-мороженое. Они были полностью отомщены.
Чуткие люди
Когда врач поставил диагноз: диатез, Сусликов от души рассмеялся.