вплотную. Не один я, оказывается, критично воспринимаю нашу совершенную Систему! Имеются в ней течения и направления, стремящиеся не просто её усовершенствовать, но в корне изменить и даже устранить вовсе, заменив более оптимальной.
И среди рабов, и среди многих управленцев, и даже в среде полуразложившихся от ничегонеделания приматов вызрели новые, радикальные настроения, и ведётся давно уже планомерная целенаправленная работа по изменению основных устоев нашей совокупной как бы ментальной Цивилизации. И те личности, которые дают себе труд задумываться над основными проблемами нашего современного Бытия, в результате этой похвальной задумчивости приходят к общему выводу: пора что-то менять. Но что и как именно? Однозначного ответа всё ещё нет. Но он будет обязательно! Ибо процесс самосовершенствования всего сущего заложен в природе самими её законами.
Арсений говорит, что это будет ещё очень и очень не скоро, возможно, не при наших жизнях, но, однако, при нашем прямом участии.
Вот написал я всё это, и сам не очень понял, что написал, но когда буду регулярно перечитывать свои записи, то смысл вышеизложенного, конечно, дойдёт и до меня, ведь не даром же я — бывший примитивный примат и паразит, совершенно самостоятельно пришёл к тем же самым выводам, до которых додумались сильнейшие умы и в их числе наивыдающийся представитель создавшей его Системы — раб класса «В — В»!
Однако ближе к делу: мы с Арсением — теперь уже не рабом, а Большим Путником Арсением, лежали на прохладной мягкой лужайке, подставив спины зелёному солнышку. Гравитация увеличилась к этой поре настолько, что передвигаться пешком нам было практически невозможно, хотя сами Путники ещё кое-как работали на полях и в лабораториях, но скоро и они залягут на длительный покой, шевелясь лишь для того, чтобы приготовить простую пищу, поддержать чистоту тела и жилищ и провести самые необходимые опыты и научные наблюдения.
Богатырь Арсений за последнее время заметно сник телом, похудел, дышал часто и с натугой — сказывалась непривычная физическая нагрузка, так как он, в силу своего основного порока — тщеславия, принципиально выполнял все работы, положенные на планете каждому жителю его возраста, а от грависедла он, в силу своей, опять же — выдающейся, принципиальности, конечно, отказался, так как остальные Путники такой роскоши, как личные грависёдла, себе позволить не могут.
Так вот эта самая Орша, вернее, автономное тело Орша давно уже вычисляла лидеров- ревизионистов, и проверка нашего панциря была инициирована именно этой сотрудницей автономных органов исключительно с целью пресечь деятельность Арсения и выйти на остальных его сподвижников. И это бы удалось, будь Орша немного постарше и поопытнее, но кто может тягаться с самим великолепным Арсением, который предвосхитил на несколько ходов происки Автономии, и теперь добраться до него и судить его может разве что только В. И! Чему я, разумеется, был рад, так как моя неприязнь к Арсению прошла, а осталось только преклонение перед всеми его выдающимися качествами и сожаление, что слишком мало времени проводил я в его неоценимом обществе.
Когда я задал вопрос Арсению, а что же нам-то теперь делать без его помощи, как избежать наказания за его исчезновение, как выдержать проверку и сохранить все наши потом и кровью заработанные кредиты, он очень внимательно посмотрел мне в лицо своими глубокого синего цвета глазами и ответил, что я сам прекрасно знаю, что надо делать. И я действительно это знал! Ведь для чего же Арсений перекладывал на меня всю работу по навигации, если не для того, чтобы я мог заменить его, когда это понадобится, да и сам я уже к настоящему времени дозрел до той мысли, что по-настоящему свободной личностью в нашем обществе может быть только раб! Именно потому, что рабам, в отличие от других сословий, нечего терять. Ведь единственное, что не могут ещё отнять у человека — это его знания, навыки, умения и принципы. Всё остальное преходяще. Да и ко Вьюге я в новом своём статусе окажусь гораздо ближе, и, может быть, она, моя любимая, увидит и убедится, что я ничем не хуже занудного и староватого для неё первого навигатора.
Поднимаясь в капсуле над серыми полями «Крючка», я не смог, к стыду своему, сдержать слёз, я понимал, что, взвалив на свои плечи груз непривычной мне доселе ответственности, стал взрослым, ещё даже не окончив своей первой жизни. Жизнь, она вообще, если её жить, а не проводить в бесцельных играх и развлечениях — вещь изумительно драгоценная, и ценность её совсем не в её продолжительности, а в тех бесконечных долях секунды, когда приходишь к правильному решению, и в которые делаешь единственно правильный выбор. И это и есть счастье!
Не буду здесь воспроизводить немую сцену, которая сменилась вскоре криками радости капитана, причитаниями телесника, хохотом Сажи и обмороком Вьюги, когда я на главной палубе в присутствии всей команды объявил о своём решении переместиться в статус раба. Ахилл, очнувшись от шока, молниеносно ввёл в Память все необходимые реквизиты, вдел кольцо в мою ноздрю и вот я — вольнозапродавшийся! Пенелопа вместе с Аурелией и Сократом кое-как привели рабыню в чувство, и капитан несколько запоздало протрубил общий сбор, на котором быстренько зачитал новое штатное расписание, где я уже был первым навигатором, Сажа — вторым помощником (подальше от пищеблока, так как всем уже поперёк горла стояла её стряпня), а Секретного Агента, свившего в ветвях нашего дерева уютное гнездо из кроличьих шкурок и высиживавшего в нём яйца бродячих утилизаторов, оприходовал как внештатного инструктора по чистоте нравов.
Не думал я, что Вьюга так близко к сердцу воспримет моё перемещение, она, бедняжка, решила, что я совершил сей отчаянный поступок только из-за неразделённой моей к ней любви, но я всей правды, увы, пока что открыть ей не имел права, и сам страдал, видя, как рабыня изводит себя укорами своей чувствительной совести, воспринимая моё перемещение, как трагедию и крах всей моей жизни, и корит за это одну только себя. Но хоть за это-то ей спасибо, всё же это лучше, чем то полное равнодушие, которое демонстрирует Пенелопа к сохнущему по ней первому помощнику!
И вот настал первый день моего нового статуса, когда я делаю последнюю запись в этом моём детском и наивном дневнике, который я погружу сегодня же глубоко в Нашу Память, в доступный только мне и никому более личный портал, с тем, чтобы извлечь его когда-нибудь на склоне моей последней жизни и вспомнить с тоской то время, когда я был юным, полным сил, надежд и заблуждений приматом — гражданином — рабом Эолом!
День начался с ранней побудки и общего построения на главной палубе, являющей собой образец чистоты и порядка и уже сплошь заросшей цветущими чёрными колокольчиками, но всё с тем же старым родным деревом в центре, к стволу которого была прибита табличка с инвентарным номером и видовым названием: «Груша дикорастущая, обыкновенная».
Под бравурные звуки «Победоносного марша связистов» в главные ворота палубы в сопровождении капитана вошло оно: то самое загадочное Автономное тело, ставшее причиной утраты нами раба Арсения — ведущего разума «Коперника» и приведшее ко всем последним потрясениям и перестановкам в экипаже. Данное грозное явление предстало в облике молодой женщины, самой примечательной чертой внешности которой была толстая белокурая коса, перекинутая на грудь и спускающаяся ниже талии, в остальном Автономное полномочное тело Орша ничем не могла привлечь взгляд ценителя женской красоты: слишком высокая, слишком жилистая, слишком широкоплечая, с оставляющим желать лучшего бюстом и чересчур узкими бёдрами, с мускулистыми руками и великоватыми для женщины ступнями длинных сильных ног. Весь её внешний вид говорил о том, что данное тело много времени проводит за изнуряющими физическими тренировками, что и неудивительно, учитывая нагрузки и обязанности, возлагаемые на него занимаемой должностью.
Подойдя скользящей кошачьей походкой к нашей замершей по стойке «смирно» шеренге, Орша оглядела нас хмурым взглядом своих серых глаз, полуприкрытых длинными бесцветными ресницами, после чего сверилась с последней инвентарной ведомостью. Видно было, что полученный результат её горько разочаровал, в связи с чем её узкое лицо ещё больше вытянулось, а плотно сжатые бледные губы превратились в тонкую линию, не добавив красоты и без того суровому облику. Если учесть, что форменный мундир Автономных тел состоит из угольно-чёрного комбинезона с белыми знаками различия на рукавах и груди, то ясно, почему я в этот момент ни с того ни с сего вспомнил старинное, выкопанное из Памяти и малопонятное выражение: «Вот и смерть с косой за нами пришла!».
«Раб класса «В-В»», — пророкотала Орша низким грудным контральто, раскатившимся по всей палубе и распугавшим остатки кроликов.
