глаза, обнаружил неподалеку от себя стервятника, который с нетерпением поджидал, когда же можно будет поживиться свежей падалью. Увидев, что человек открыл глаза и пошевелился, птица улетела прочь с недовольным криком. Некоторое время мужчина лежал неподвижно, но скоро нестерпимая жажда заставила его подняться и отправиться на поиски воды. Он едва держался на ногах и не смог бы уйти далеко, но, по счастью, нашел поблизости небольшой источник и с жадностью припал к нему пересохшими, потрескавшимися губами. Он чувствовал, как с каждым глотком живительной влаги в него вливаются силы. Утолив жажду и поднявшись на ноги, раненый огляделся. Вокруг расстилалась бескрайняя прерия. Он не знал, куда ему идти, и побрел наугад. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, ноги то и дело подгибались, и бедняга падал на землю, но каждый раз какая-то неведомая сила заставляла его подниматься и продолжать свой путь. Как ни странно, он совсем не ощущал голода. Сейчас в целом мире для него существовала лишь эта испепеляющая жара да еще непреодолимое стремление двигаться вперед, чтобы выжить.
Он не знал, сколько брел так, тяжело дыша и отирая со лба пот, заливавший глаза, когда впереди показался небольшой холм, и он поплелся к нему в надежде хоть немного передохнуть, укрывшись в его тени. Приблизившись, он услышал доносящийся из-за холма женский голос:
— Черт тебя побери, ты не сможешь мне помешать, я все равно доберусь туда.
Не веря своим ушам, раненый из последних сил бросился к тому месту, откуда доносился голос. Но внезапно перед глазами у него закружились черные точки, и, споткнувшись, он упал, теряя сознание.
Вновь придя в себя, он увидел склонившуюся над ним женщину, которая, заметив, что он открыл глаза, ласково произнесла:
— Джакоб, как хорошо, что ты очнулся.
В очередной раз осмотрев Кэллахена, Джози с тревогой поняла, что его раны затягиваются слишком медленно. Покопавшись в медицинских книгах доктора Энни, девушка отыскала рецепт мази, которая должна была ему помочь. Достав немного пороха из ящика Дэна, она смешала его с уксусом, который раздобыла на кухне у Любины. В итоге у нее получилась темно-коричневая масса с отвратительным запахом. Джози ни разу не видела, чтобы ее приемная мать использовала это средство, но ничего лучше она придумать не смогла. Собрав все свои медицинские принадлежности и захватив новую мазь, Джози направилась в комнату к своему пациенту. В дверях она столкнулась с Любиной, которая выходила от него.
— Мисс Джози, я относила ему еду, — сказал; служанка, показывая пустую миску.
— Он что, все съел? — изумилась Джози, отлична зная, что до этого он ел очень неохотно.
— Да, все съел, а теперь спит. Скажу вам, сеньорита, он все еще очень плох. Дай ему волю, он вообще бы ничего не ел. Но я нашла способ, как заставит его. — Любина с гордостью смотрела на свою хозяйку.
— Что ж ты придумала? — недоумевая, спросил девушка.
— Я просто пообещала ему, что, если он все не съест, я запихну остатки фасоли ему в задницу, — ответила Любина с невинной улыбкой.
Джози расхохоталась, представив, какое у Кэллахена было лицо, когда Любина говорила это ему.
— Господи, Любина, — с улыбкой сказала Джози, — с тобой не соскучишься, это уж точно.
— Сеньорита, я, конечно, ни за что бы так не сделала, но он-то об этом не знал, вот и съел все как миленький. Вам не стоит ему доверять, мисс Джози, — уже серьезно добавила служанка. — Он слишком уж привлекательный, этот дьявол. Для такой молоденькой сеньориты, как вы, он может быть опасен.
Ничего не ответив, Джози зашла в комнату Кэллахена. Подойдя к его кровати, девушка задумчиво поглядела на него. А ведь Любина права, он чертовски привлекателен, и хотя служанка упорно продолжает называть его дьяволом, Джози не составило труда понять, что и ту он уже очаровал.
Глаза Кэллахена были закрыты, казалось, он крепко спал. Джози так хотелось, чтобы он не проснулся, пока она будет смазывать ему раны. Сняв с него простыню, девушка подумала, что ей нужно наконец подыскать ему какую-нибудь одежду. Конечно, это изрядно осложнит уход за ним, но тогда ей не придется каждый раз убеждать себя, что он для нее лишь обычный пациент и его нагота оставляет ее равнодушной.
Сколько ей уже приходилось менять ему повязки, но всякий раз, как она доходила до раны в паху, ее пальцы начинали предательски дрожать, а лицо вспыхивало от смущения. Хорошо хоть сегодня он не видит ее волнения. Она начала аккуратно снимать старый бинт, когда он вдруг открыл глаза и сказал:
— Поосторожней, крошка.
От неожиданности Джози отпрянула от него, едва не опрокинув миску с горячей водой.
— Не делайте больше так! — с возмущением воскликнула она.
— Что ты имеешь в виду? — не понял он.
— Не притворяйтесь, что вы спите.
— Если ты хочешь, я могу закрыть глаза, пока ты будешь менять повязку, и ты сможешь спокойно рассмотреть все, что тебя интересует, — с насмешкой сказал он.
Сегодня утром он еще раз обдумал все, что с ним произошло, и решил, что у него на самом деле маловато сил, чтобы отправиться на поиски брата. И если он хочет выбраться отсюда поскорей, ему не следует ссориться со своим ангелом-хранителем. Но ему так нравилось подшучивать над Джози. Когда она сердилась, то становилась очень хорошенькой.
Закрывая глаза, Кэллахен пробормотал:
— Я весь в твоем распоряжении.
Джози опустила губку в горячую воду и, не давая ей остыть, опустила Кэллахену на живот.
Вздрогнув от неожиданной боли, Симc воскликнул:
— Черт, ты что, собралась сварить меня живьем?
— Нет, я всего лишь напоминаю вам, что вы еще очень слабы и я могу сделать с вами все, что мне вздумается, если вы не прекратите свои глупые шутки, — с невозмутимым видом ответила девушка, — а теперь лежите спокойно.
Ничего не ответив, Кэллахен вновь закрыл глаза. Джози продолжила аккуратно промывать его раны. Пока она делала это, Кэллахен не проронил ни слова.
Девушка с удивлением поняла, что ей скучно без его игривых замечаний. Подумав об этом, она вспомнила своего дядюшку Рэта и тетушку Джинни. Дядя Рэт, веселый, жизнерадостный человек, постоянно подшучивал над своей невестой Джинни, да и та не оставалась в долгу. Потом они поженились, и до сих пор, уже имея пятерых детей, они похожи на молодых влюбленных, постоянно флиртующих друг с другом.
Вспоминая о них, Джози продолжала протирать тело Кэллахена влажной губкой. Внезапно ее внимание привлек небольшой шрам у него на правой лодыжке, которого раньше она почему-то не замечала.
— Откуда у вас этот шрам? — спросила она, легко касаясь его ноги.
— Это тоже след от пули, — просто ответил он.
— Я уже ничему не удивляюсь, — пробормотала Джози. — А что произошло в тот раз, может, вас ранили из-за какой-нибудь красотки?
— Из-за женщины? — Кэллахен с недоумением смотрел на Джози. — Знаете, я ни разу не встречал женщины, ради которой стоило получить пулю, пускай даже и в ногу.
— Даже ради вашей матери?
Несколько мгновений он молчал, а потом с горечью произнес:
— Моя мать погибла во время войны. Ее застрелили янки, когда она пыталась помешать им насиловать мою сестру. Сестру потом тоже убили.
Услышанное до глубины души потрясло Джози, и ее сердце наполнилось жалостью к этому человеку, которому довелось пережить подобную трагедию.
И еще тронуло то, что Кэллахен поделился с ней такими сокровенными переживаниями.
— Простите, мне очень жаль, — мягко произнесла она. — А моя настоящая мать умерла во время родов. Моего новорожденного брата тоже не сумели спасти. — Она сама не знала, зачем рассказывает ему об этом. Еще никому на свете она не рассказывала о несчастном крошечном мальчике, который невольно отнял жизнь у ее матери.
Кэллахен не стал продолжать разговор на эту тяжелую для обоих тему. Вместо этого он спросил:
