— Как скоро я смогу сесть на лошадь? Не могу же я бесконечно валяться здесь. Мне надо найти брата.
— Успокойтесь, Кэллахен, я уверена, что с вашим братом все в порядке. Если бы он, не дай бог, был мертв, его тело давно бы уже нашли. К тому же я могу попросить Медвежьего Когтя, того, что привез вас сюда, — пояснила она, заметив вопрос в его глазах, — послать кого-нибудь из своих людей на поиски. Как только я раньше об этом не догадалась! Сиу лучше всех знают эти места, и, если Бен не успел слишком далеко отсюда уехать, они отыщут его.
— Как вы можете говорить с такой уверенностью? — недоверчиво спросил он.
— Ну, вас же нашли именно они. Так что можете быть спокойны, индейцы обязательно найдут вашего брата, — сказав это, она отвернулась, чтобы прополоскать губку, а потом принялась отмачивать бинт, присохший за ночь к ране на плече.
— Слушай, у тебя все так ловко получается, можно подумать, ты всю жизнь занималась уходом за ранеными, — с благодарностью сказал Кэллахен.
— Вы преувеличиваете, у меня не так уж много опыта в этом деле. Вот у доктора Энни действительно легкая рука, все ее пациенты говорят об этом.
— Эта доктор Энни, она ведь твоя приемная мать, я правильно понимаю? — спросил Кэллахен.
— Да, а моя настоящая мать была проституткой, — спокойно ответила Джози, наблюдая за его реакцией. Ей было очень легко с ним, она могла рассказывать о себе все, даже то, чего никому бы не рассказала. Он не был шокирован ее признанием, но и не сделал вид, что пропустил его мимо ушей. Это порадовало девушку.
— Наверняка у нее были веские причины заниматься этим. Ни одна женщина добровольно не выберет такую жизнь, — задумчиво сказал он.
Когда Джози еще жила с матерью, ее тоже мучил вопрос, почему мать не оставит это занятие. Однажды девочка набралась смелости и спросила ее об этом. Мать ответила лишь, что это была для них единственная возможность выжить.
Кэллахен очень внимательно слушал Джози.
— А что случилось с тобой после ее смерти?
— Когда мама умерла, один из ее «приятелей» взялся позаботиться обо мне. Он научил меня шарить по карманам и воровать кошельки в людных местах и каждый день отправлял на промысел. Я оказалась способной ученицей, и ловили меня нечасто, но если я оказывалась недостаточно ловкой, то доставалось мне крепко. У меня на всю жизнь осталась память о тех временах. — И она показала ему небольшой бугорок на правой руке. — Однажды мне сломали руку, и кость неправильно срослась.
— А с доктором Энни ты познакомилась, когда она лечила твою руку? — предположил Кэллахен.
— Нет, мы с ней познакомились позднее. Однажды я крутилась в толпе на вокзале в надежде стащить чего-нибудь и уже почти выудила кошелек у доктора Энни, когда меня поймал Дэн. Так вышло, что Энни и Дэн познакомились благодаря мне. Энни не позволила сдать меня в полицию и стала ласково меня расспрашивать, где я живу и кто мои родители, будто я была просто случайной знакомой, а не бродяжкой, пытавшейся ее обокрасть.
— А что произошло дальше? — в глазах Кэллахена читался неподдельный интерес.
— Когда Энни узнала, что у меня никого нет, она решила, что я буду жить у нее. Вскоре мы переехали в Ларами, и здесь она открыла свою клинику. Потом они с Дэном поженились и удочерили меня. Их дом стал для меня родным, нигде еще мне не было так хорошо. Я никогда не знала своей настоящей фамилии, поэтому они дали мне свою. Я не родная им, но они относятся ко мне, как к дочери.
— Ты так просто рассказываешь обо всем, что с тобой произошло, но я уверен, что все это было слишком тяжело для маленькой девочки. — В голосе Кэллахена слышалось искреннее сочувствие.
Да, ты прав, мою жизнь нельзя назвать простой. — Джози вдруг засомневалась, стоило ли ей рассказывать ему все это. С чего вдруг ей пришло в голову раскрывать душу перед человеком, которого она едва знала и который, возможно, был преступником. Джози подумала с горечью, что их, возможно, сблизило то, что в прошлом их судьбы были в чем-то похожи.
Кэллахен о чем-то задумался и лежал молча, но у Джози было ощущение, что этот разговор интересен ему так же, как ей.
— Мне повезло, что есть люди, которые действительно любят меня, которые считают меня лучше, чем я есть на самом деле. Энни и Дэн дали мне очень много, они заменили мне родителей и теперь имеют право ожидать, что из меня выйдет что-нибудь путное.
— А кем бы, к примеру, они хотели тебя видеть? — спросил Кэллахен.
— Они всегда говорили мне, что я должна учиться, они не настаивали на какой-то конкретной профессии, это я должна была решать сама. Просто они с детства внушали мне, что нужно заниматься чем-то, что будет приносить людям пользу. — Увлекшись рассказом, Джози бросила губку в миску с водой и села на стул у кровати Кэллахена. — Но самое главное, я должна была стать настоящей леди и быть примером для моей младшей сестры Лауры.
— Да из тебя такая же леди, как из меня джентльмен, — произнес Кэллахен.
Джози с удивлением посмотрела на него. Нет, он вовсе не хотел ее обидеть, он просто сказал, что думает.
— Вы правы, никакая я не леди. Мне приходится постоянно притворяться, и порой кажется, что все прекрасно это понимают и смеются надо мной.
— Посмотри мне в глаза, Джози, — вдруг неожиданно ласково сказал Кэллахен, — разве я смеюсь над тобой?
Девушку смутила нежность, звучавшая в его голосе. Почему он так себя ведет? Она снова почувствовала, что ее тянет к нему, и испугалась. Ей было легко и хорошо с ним и не хотелось, чтобы в их отношениях возникли какие-то сложности. Ей казалось, что он был единственным человеком на земле, который так хорошо понимает ее.
— Нет, я не думаю, что вы смеетесь, — ответила она, немного покраснев, и, схватив губку, стала с удвоенным усердием тереть Кэллахена, чтобы скрыть свою растерянность. Постепенно ее смущение сменилось раздражением на себя. И зачем только она так разоткровенничалась с человеком, которого почти совсем не знала? Она просто выставила себя доверчивой дурой! Что он теперь подумает о ней?
— Мисс Джози Миллер, мне кажется, ты соврала мне, рассказывая о своем прошлом, — голос Кэллахена вывел ее из задумчивости. Она не поняла, что он имеет в виду. — Ты была не карманником, — продолжал он, лукаво улыбаясь, — похоже, ты была прачкой. Когда ты трешь меня с такой силой, мне начинает казаться, что я стиральная доска.
Извините, Кэллахен, я просто немного задумалась. — Джози отложила губку, решив, что Кэллахен уже достаточно чист. Теперь ей предстояло снова перебинтовать его. Она достала чистый бинт, а потом, обхватив Кэллахена за шею и поддерживая под спину, помогла ему приподняться с кровати. — Посидите так немного, чтобы я могла забинтовать вашу рану, — попросила она его. Быстро справившись со всем, она помогла ему снова лечь. Тяжесть его тела заставила Джози склониться над ним, и на мгновение они оказались очень близко. Он едва не касался губами ее шеи, и девушка чувствовала его учащенное дыхание на своей коже.
Джози поспешно отпрянула, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Девушке казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. Джози покачала головой, пытаясь прогнать наваждение, охватывавшее ее всякий раз, как Кэллахен оказывался так близко. Она огляделась в поисках простыни, чтобы поскорее укрыть его и уйти от греха подальше. Интересно, ощущает ли он что-то подобное, когда она касается его? Но не успела Джози подумать об этом, как его тело дало ей ясный ответ на этот вопрос. «Как хорошо, — подумала Джози, внутренне улыбаясь, — что у женщин нет такого предательского органа, показывающего всем, насколько они возбуждены».
— Вам не удастся больше испугать меня, мистер Кэллахен, — произнесла Джози, напуская на себя строгость. — Я уже отлично знаю, что вы — бессовестный дьявол, который к тому же совершенно не может себя контролировать, когда видит женщину, даже если она всего лишь пытается помочь ему. — С этими словами она развернулась и направилась к двери.
— Постой! — крикнул он ей вслед, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы задержать ее. — Вернись и забери эту проклятую миску с водой, иначе я опрокину ее на пол.
