волна заражения.
Сбросив перчатки, он прошелся рукой по волосам. Все сильнее давала о себе знать усталость. Почти без передышки он проделал весь путь от Калагандры: сначала поездом до Перта, затем четыре с половиной недели на пароходе и еще два дня заняла дорога от Мельбурна до Западного района. Теперь ему было ясно, что вернуться к Джоанне ему удастся далеко не так скоро, как он рассчитывал.
– Знаешь, Джеко, это необычный случай, – говорил своему управляющему Хью. – Что-то здесь не так. Овцы погибают гораздо быстрее, чем обычно при такой напасти.
– Потому-то, Хью, я и отправил тебе телеграмму. Я знал, что мне одному не справиться.
Чем дольше ходил Хью среди погибших овец, тем сильнее становилось его недоумение. Его смущал слишком короткий срок между заражением и гибелью животного. Он теперь был рад, что уехал из Калагандры. Требовалось срочно установить причину всех странностей и найти способ предотвратить гибель остальных животных, в этой ситуации на счету был каждый день. Он подошел к еще живой овце. Она лежала на боку, и на ней кишмя кишели личинки. Хью взял ружье и выстрелил овце в голову.
– Ров вырыли, Джеко? – спросил он. – Закопайте всех мертвых овец.
– А что потом?
– Мы осмотрим все отары. Зараженных животных изолируем. У чистых надо немедленно подстричь шерсть на задних ногах. Не понимаю, в чем дело, Джеко, но это все очень серьезно. Не помню, чтобы личинки поражали животных так быстро и столько овец погибало. Инкубационный период необычно короток. Может быть, это какой-то новый вид мух?
– До сезона стрижки у нас всего четыре месяца, – мрачно напомнил Джеко. – Думаю, нам следует начать обработку раствором.
– Мне кажется, Джеко, в этом случае купание в дезинфицирующем растворе не поможет. Пусть тушу этой овцы отнесут на ферму. Хочу сделать вскрытие. Возможно, мне удастся что-нибудь установить. А пока я проедусь по другим фермам, посмотрю, как справляются они.
Хью вернулся домой совершенно без сил. В доме кроме него никого не было, если нее считать миссис Джексон, готовившей на кухне обед. Он переоделся наконец после дальней дороги, вышел в гостиную и налил себе виски. Было очень приятно оказаться в знакомых стенах. Красота дома в «Меринде» несла покой растревоженной душе, радуя блеском натертых полов, современными, отделанными кафелем ванными комнатами, витражными стеклами парадных дверей, искусно сделанной мебелью и газовыми светильниками. Дом был солидный, большой, и от него веяло спокойствием и уверенностью, как… от храма, – думал Хью. Еще больше, чем спокойная элегантность «Меринды», согревали душу милые сердцу вещицы, каждая со своим значением. Особенно много было фотографий всевозможных размеров и форм в серебряных или деревянных рамочках либо без них вообще. Ими были увешаны стены и уставлены столы: вот девятилетний Адам держит пойманную в реке рыбу, а там Бет в наряде для детского костюмированного бала, Сара с Джоанной в оранжерее. Они стоят, склонясь над растениями, щедро залитые солнцем, не замечая, что их фотографируют. Разные вещицы вызывали в памяти приятные воспоминания: сувениры с Международной выставки, награда, полученная Бет на животноводческой выставке за выращенную овечку, грамоты Адама за успехи в учебе из средней школы Камерона.
Хью старательно гнал от себя ужасные картины, которые пришлось наблюдать за последние несколько часов: заживо гниющие овцы, отчаяние в глазах людей, знающих, что им придется потерять фермы, – все, ради чего они трудились. Он решил, что на следующий день примется, засучив рукава, искать способ победить очередную напасть, свалившуюся на головы овцеводов западной части колонии Виктория. Но в этот вечер ему требовался покой и уют семейного очага. Он скучал по Джоанне, и ему хотелось бы, чтобы она приехала с ним или у него была возможность остаться с ней. Нашла ли она что-либо за те пять недель, что заняла у него дорога? В «Меринде» его ждала телеграмма, отправленная четыре с половиной недели назад: «ОТПРАВИЛИСЬ В КАЛАГАНДРУ. ОСТАНОВИЛИСЬ В ГОСТИНИЦЕ «ЗОЛОТОЙ ВЕК». ЛЮБЛЮ, СКУЧАЮ. ДЖОАННА». С тех пор не пришло больше ни одной весточки.
Хью обернулся на шаги в коридоре и увидел в дверях Сару.
– Вы вернулись! Они обнялись.
– Как Джоанна? – спросила Сара. – Нашла она что-нибудь?
– Пока ничего, к сожалению. По крайней мере, не нашла до моего отъезда. Я надеялся, что новости будут меня дожидаться здесь.
– Жаль, но ничего нет, – ответила Сара. – Но, зная Джоанну, могу сказать, что сложа руки она не сидит, это уж точно! А от Адама есть кое-что. – Она достала из ящика стола письмо. – На целый час хватит читать. Ему очень нравится в университете. Он просто в восторге!
Хью взглянул на знакомый почерк и прочитал первые слова: «Дорогое семейство, привет вам всем от вашего умного разумного сына!»
Хью улыбнулся. На какой-то миг в памяти возник маленький мальчик с забинтованной головой, растерянный и испуганный.
– Как овцы? – спросила Сара. – Вы знаете, что с ними? Я слышала разговоры, что это новый вид мясной мухи.
– Думаю, так и есть. Но на этот раз имеются осложнения с микозным дерматитом, чего раньше мне никогда не приходилось видеть при нашествии мясной мухи.
– Что вы собираетесь делать?
– Для начала мы пострижем задние ноги у всех овец в стаде, затем снимем как можно больше шерсти с баранов валухов. Потом я хочу поместить в карантин суягных овец: у нас их более двух тысяч. Если муха доберется и до них, тогда мы можем лишиться всего поголовья. Затем мы начнем купать их в растворе от паразитов и посмотрим, что поможет.
– Хью, я могу чем-нибудь помочь?
– Спасибо, Сара, – сказал Хью и подумал, что ей придется отправиться в Камерон и огорчить Джоанну телеграммой с сообщением, что скоро приехать в Калагандру ему не удастся.
Саре не спалось, на душе было тревожно. Она пыталась понять, почему к ней не идет сон. Возможно, не давала покоя новая беда, пришедшая на ферму, и тревога за Хью. Но, может быть, причина ее беспокойства не имеет отношения к «Меринде», а коренится в событиях, происходящих за тысячу миль на
