мирно спала… Ты… — он нахмурился, — улыбалась. Но, несмотря на это, у тебя был измученный вид, и у меня не хватило духу разбудить тебя. Прости, если я поступил неправильно, но мама согласилась со мной: одна ночь роли не играет, а вы оба нуждались в отдыхе.
— Из-за моей болезни, — мстительно пробормотала Миранда, отводя волосы за уши.
— Извини. Мне следовало предупредить тебя, что я придумал эту историю, чтобы как-то объяснить твое отсутствие, но я никак не ожидал, что мама появится так внезапно. Когда я неожиданно приехал из Англии с Карло на руках, я не знал, что сказать ей или кому-либо другому. Я просто не мог заставить себя сказать правду, — признался Данте, и его лицо потемнело. — Что бы ни произошло, я не хочу, чтобы наш ребенок когда-нибудь узнал о твоем бесстыдном поведении. Поэтому я солгал.
— Ты не солгал своему шоферу, — Миранда посмотрела ему в глаза.
— Откуда ты знаешь?
— По тому, как он вел себя со мной. Неуважительно.
— Я поговорю с Лука, — спокойно сказал Данте.
— Сделай это. Что именно ты сказал ему? — требовательно спросила Миранда.
— Почти ничего. В тот вечер Лука вез меня и Карло из Малпенсы — миланского аэропорта — после… после того, как я нашел тебя в квартире, — тихо ответил Данте. — Он понял, что я в ужасном состоянии. Развлекал Карло, пел песенки и рассказывал разные истории. Принес кофе с коньяком, купил на заправке игрушку для Карло, чтобы развлечь его. Каким-то образом у меня вырвалось, что ты не верна мне.
— Данте! Как ты мог? — в ужасе вскричала Миранда.
Он нахмурился.
— Лука — один из немногих людей, которым я доверяю, кроме Гвидо, конечно, который никогда не запятнает честь нашей семьи какими-либо разоблачениями. Что касается Лука, жаль, конечно, что мне не удалось держать язык за зубами, но я был вне себя. Но он ничего не расскажет, ради меня. Его отец работал у моего. Лука — мой водитель в Европе с тех пор, как он окончил школу. Он надежный человек, и предан мне душой и телом. Он ничего не скажет даже своей жене. Можешь быть уверена в этом.
Она сама поговорит с Лука, решила Миранда. Расскажет эту историю по-своему.
Данте распахнул массивную резную дверь и, вежливо отступив, жестом пригласил ее войти. Забыв о Лука, Миранда радостно улыбнулась. Затаив дыхание, она вошла в полутемную комнату, и Данте тихо закрыл за собой дверь.
Небольшой ночник светился у кровати, отбрасывая мягкий свет на…
Миранда нахмурилась, с недоумением глядя на большую, затейливо украшенную кровать с пологом и богатыми парчовыми драпировками.
Никаких признаков Карло. Это вовсе не детская. Несомненно, это комната Данте. Для чего он привел ее в свою спальню?..
Миранда в ярости повернулась к нему.
— Ты, подонок! Выпусти меня!..
Она не договорила. Данте схватил ее за руку.
— Замолчи! — сердито прошипел он. — Ты разбудишь его!
Прежде чем она успела сообразить, он подтолкнул ее к кровати. У Миранды закружилась голова.
— Ну, смотри! Теперь ты веришь мне? — тихо спросил Данте.
Несмотря на охвативший ее ужас, Миранда попыталась стряхнуть пелену, окутавшую ее сознание, и сосредоточиться. Страх мгновенно исчез, когда она увидела темную головку своего спящего ребенка.
— Карло! — прошептала она. Данте отпустил ее, и она подбежала к кровати и опустилась на колени, дрожа от радостного возбуждения. — О, мой милый! Я скучала по тебе! — тихо проговорила она, подавив невероятное желание схватить сына и крепко прижать его к груди. Он спокойно спал, длинные густые ресницы отбрасывали тень на розовые щечки, пухлые губки походили на бутон розы. — Мама здесь, — задыхаясь, сказала Миранда. Может быть, он во сне услышит ее. — Мама вернулась.
Она осторожно протянула дрожащую руку и прикоснулась к пухленькой ручонке. На Карло была пижама, которую она купила ему незадолго до того, как он исчез — на ткани были изображены маленькие динозавры. Мальчик вздохнул и нежно улыбнулся.
Миранда потеряла дар речи. Она светилась тихой радостью, ее сын почувствовал, что она рядом. Ее сердце растаяло, когда он начал причмокивать, как будто она все еще держала его у груди.
Она осторожно прикрыла Карло одеялом, которое Данте откинул, чтобы она смогла увидеть своего сына. Ребенок уютно свернулся калачиком, и его темноволосая головка стала едва видна. Издали было бы невозможно догадаться, что он лежит в кровати.
Две недели. Целая вечность! Дни, часы, минуты, секунды невыносимого горя. Но больше они не расстанутся. Данте дал обещание…
Вспомнив о нем, она повернула голову. Он наблюдал за ней. В его черных глазах отражался серебристый лунный свет. На мгновение ей показалось, что они полны слез, но она поняла, что ошиблась, когда он ворчливо обратился к ней.
— Мне кажется, я заслуживаю извинения.
— Ты прав. Извини. Меня охватила паника, когда я поняла, что это твоя комната. Разве мне могло прийти в голову, что Карло здесь? Это только лишний раз доказывает, как мало я доверяю тебе, не правда ли? — грустно сказала она. — Но все-таки, почему он в твоей спальне?
Данте направился к двери и сделал знак, чтобы она вышла. Затем он приступил к объяснению.
— Карло никак не мог заснуть в одиночестве. Каждый вечер он долго не ложился спать, постоянно спрашивая меня, когда ты придешь домой. Он засыпал, только если я держал его на руках. Если я клал его в кроватку, он даже во сне чувствовал, что его не держат на руках, и с криком просыпался.
— Бедный малыш! Он чувствовал, что-то не так…
— Ты думаешь, я не понимал этого? — сухо спросил Данте. — Неужели ты полагаешь, что это не разрывало мне сердце? Я не мог смотреть, как он страдает. Я начал укладывать его в мою постель, и теперь он может спать там без меня, потому что чувствует себя в безопасности. Надеюсь, что со временем Карло вернется в детскую. Но сейчас, Миранда, ему нужна любовь! — сердито добавил Данте. — Бедный ребенок, он изголодался по ней…
— Это совершеннейшая чушь! Не смей бездоказательно обвинять меня! — вскричала Миранда, чувствуя, что она на грани срыва.
Внезапно она зашаталась, с испугом почувствовав, как все закружилось у нее перед глазами.
— Разрази меня гром! — воскликнул Данте, сильными руками удержав ее от падения. — Хватит об этом. Тебе необходимо поесть. Уже одиннадцатый час, а ты, наверное, почти ничего не ела целый день.
— Уже поздно. Я устала, — попыталась уклониться Миранда, опасаясь собственной слабости и воздействия, которое Данте оказывал на ее ощущения. Ї Мне станет лучше, когда я лягу в постель…
— Разве ты не хочешь быть завтра бодрой? — осведомился Данте. — Играть с Карло? Чувствовать, что ты полна энергии? Так вот, — подытожил он по-итальянски, — ты поешь что-нибудь. Я настаиваю.
— Хорошо. Я повидала Карло, — ее лицо осветилось нежной улыбкой, полной материнской любви, Ї и теперь могу поесть за Англию.
Данте ничего не сказал, он резко отпустил ее и отвернулся. Его лицо окаменело. Счастье Миранды испарилось при виде его жгучей ненависти, и она снова поклялась доказать свою невиновность — но как, она даже не могла себе представить.
Когда они спускались по лестнице, она, с тревогой чувствуя нарастающую слабость, вызванную голодом, схватилась за поручень. Миранда почувствовала, как Данте инстинктивно протянул руку, чтобы оказать ей поддержку, и тут же отдернул ее. У него был очень напряженный вид, который немало удивил Миранду.
Они ели в полном молчании, нарушаемом лишь звяканьем серебряных вилок и тихой музыкой, под которую предпочитал ужинать Данте.
Миранда утоляла голод закусками, состоявшими из пармской ветчины, паштета, отварных макарон с нарезанными в форме кубиков овощами и креветками, с приправой из малинового уксуса, прованского масла и пряностей. Затем последовали сыр и фрукты. Это была еда, которая могла доставить Миранде большое наслаждение, если бы не холодное молчание Данте, испортившее ей удовольствие, и превратившее ужин в
