Игры с поцелуями

необходимое накопление калорий.

Однако марочное вино постепенно вызвало у Миранды такое ощущение, будто все ее мышцы медленно сливаются с тающими, как воск, костями. Лицо в ореоле светлых шелковистых волос разрумянилось, глаза ярко заблестели. Положив в рот последнюю виноградину, она вытерла пальцы мягкой салфеткой.

— Теперь я пойду спать, — тихо сказала она, печально думая о том, сколько подобных ужинов ей предстоит выдержать в будущем. Необычное волнение охватило ее, и ей пришлось справиться с комком, вставшим в горле, прежде чем она сумела добавить еще несколько слов: — Может быть, ты покажешь, где моя комната?

Данте поднял голову, и они встретились взглядом. Его лицо разгладилось, и хмурое выражение сменилось таким глубоким и откровенным желанием, что у Миранды перехватило дыхание. Она смотрела на него, приоткрыв рот и чувствуя, как распухают ее губы, и набухают, наполняясь новой жизнью, груди, под шелковой кремовой блузкой.

Она сделала глубокий вдох и поняла, что неумышленно привлекла взгляд темных, горящих глаз Данте к ее напрягшимся грудям.

— Иди в мою спальню, поверни направо и пройди в двойные двери соседних апартаментов. Я запру их, когда приду, — скрипучим голосом отрывисто сказал он.

Миранда была глубоко унижена. Пытаясь восстановить душевное равновесие, она молчала до тех пор, пока не почувствовала, что сможет удалиться с достоинством.

— Прекрасно. Когда просыпается Карло? — холодно спросила она.

— Около семи.

— Ты уже будешь одет к этому времени? — осведомилась Миранда.

— Если дверь не будет заперта, значит, я одет.

— На всякий случай я постучу, — надменно сообщила она и вышла с гордым видом, чувствуя, что у нее разрывается сердце.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Миранда! Миранда!

Кто-то трясет ее. Крича от страха, она изо всех сил сопротивляется напавшему на нее мужчине, и на этот раз, на этот раз, вместо полнейшей неспособности шевельнуть хотя бы одним мускулом, она чувствует, что ее кулаки ударяют по телу.

Это тоже случалось прежде, подумала она. К горлу подступила тошнота, от которой ее ужас стал еще сильнее.

— Оставь меня! Оставь меня! — вырвался у нее крик.

Что происходит?

Рука зажала ей рот — опять. Пожалуйста, ради Бога, не надо!.

Обычно, когда ей снились кошмары, она никак не могла открыть глаза, но сейчас ей это удалось. В соседней гостиной горел свет, который позволил ей увидеть склонившегося над ней Данте. На нем были пижамные штаны и второпях накинутый халат, из-под которого виднелась голая грудь.

— Прекрати этот шум! — прошипел он.

Под впечатлением кошмара, еще не совсем проснувшись, Миранда отбивалась, безжалостно колотя его руками и ногами. Но он не отпускал ее и, принимая сыпавшиеся на него удары, лишь иногда морщился.

— Святые небеса! Сколько раз мне повторять, что я не собираюсь насиловать тебя! — раздраженно сказал Данте. — Ты кричала во сне. Тебе приснился кошмар, Миранда. Ну, успокойся же. Я не хочу, чтобы мы разбудили Карло. Между нашими спальнями находится гостиная, но от твоих криков проснулся бы даже мертвый!

Она подняла огромные сапфировые глаза, и увидела его презрительно холодное, сердитое лицо. Да, это снова был тот, периодически повторяющийся, сон. Ее напряженное тело расслабилось, и Данте убрал руку.

— Что это значит, Миранда? Тебе никогда не снились кошмары, — тихо сказал он. — Ты ввязалась во что-то темное и грязное… или кто-то вовлек тебя в такую бездну порока, что ты жалеешь о том, что познала ее…

— Нет! Ничего подобного! — прошептала она, еще не оправившись от потрясения.

— Но что-то должно было вызвать это! Ты обезумела. Впала в истерику, — в глазах Данте появилось холодное, жестокое выражение, а голос задрожал от ярости. — Вот к чему приводит беспорядочная жизнь! Приглашать в наш дом Бог знает кого…

— Нет!..

— И не знать, черт подери, что произошло потом! — гневно воскликнул Данте, с отвращением скривив губы. — Как ты могла подвергнуть нашего сына такому риску?..

— Я не делала этого! Не делала! — жалобно вскричала Миранда. — Никогда, честное слово!..

— Ты не помнишь, что ты делала! — бушевал он. — И я не знаю, сколько раз это происходило раньше. Я не могу поверить, что ты могла быть такой безответственной, такой глупой…

— Я не была! — простонала Миранда, закрывая лицо руками.

От его обвинений ей стало хуже. Она почувствовала, как от спазмов в желудке к горлу подступает тошнота. У нее не было сил защищаться или разговаривать, потому что ее била сильная дрожь. Зубы у нее стучали, и Данте раздраженно поморщился.

— Проклятье! — вырвалось у него по-итальянски.

И в тот же момент ее охватили теплые, сильные руки. Прижали к голой груди, в которой сердце выбивало барабанную дробь. Колючий подбородок прижался к ее щеке. Данте, успокаивая Миранду, словно испуганного ребенка, ласково бормотал что-то на родном языке.

Она не могла больше сдерживаться и, подняв руки, обхватила его за шею, крепко прижав к себе.

— Пожалуйста, — беспомощно прошептала она. Ї Останься со мной!

У Данте вырвался стон. Она сжала ладонями его лицо, и ее губы призывно приоткрылись. Чувственные губы Данте притягивали ее взгляд.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — сказал он, кипя от едва сдерживаемого гнева, и неприлично, резко отпрянул от нее. — Я буду поблизости. Сейчас принесу тебе воды, — отрывисто сказал он, поднявшись с кровати и направляясь в ванную, — и полотенце… Оботрешь лицо, и тебе станет лучше.

Данте продолжал говорить, хотя Миранда уже не видела его. Его тон немного смягчился, как будто она была капризным ребенком, которого необходимо успокоить.

— …а потом мы оба ляжем спать, — выйдя из ванной, сказал он. — Возьми.

Он протянул ей полотенце, и Миранда послушно вытерла капли пота с лица и шеи. Но ее руки дрожали так сильно, что Данте пришлось поднести стакан к ее губам, и он, нахмурившись, смотрел, как она пьет маленькими, судорожными глотками.

— У тебя «ломка»? Это причина твоих кошмаров, потери веса и неудержимой дрожи? — подозрительно спросил он.

— Как ты можешь так думать? — вскричала Миранда в ужасе. — Я никогда не принимала наркотики! И никогда в жизни не буду! Мне приснился кошмар, вот и все. Но он был ужасный! — Миранда содрогнулась. Ее глаза широко раскрылись от страха, дыхание участилось. Она с ужасом вспомнила полную беспомощность, которую ощущала во сне. — Такой ужасный, что мне страшно засыпать! — вырвалось у нее. — Он вернется, стоит мне только уснуть, я знаю!

Данте нахмурился.

— Это на тебя не похоже.

— Я знаю! Но это не обычный страшный сон, Данте! Я переживаю каждую мерзкую, ужасную секунду! Кто-то яростно набрасывается на меня, а я не могу пошевелить даже пальцем, чтобы оказать