с ней стоял стройный молодой джентльмен не старше двадцати пяти лет.
Гм. Может быть, в Бате нарушили старую традицию и здесь уже немолодые женщины танцуют с юнцами?
Раздались первые звуки менуэта, и танцующие грациозно задвигались. Что-то подобное вздоху пронеслось по залу, пробужденному ностальгией по романтике, о которой напоминал старинный танец.
Граф Манстер стоял перед ней, протянув к ней руки.
— Потанцуйте еще со мной, миссис Сандерсон, п-пожалуйста. Мне было бы так п-приятно.
Отказ замер на ее губах. За налитыми кровью глазами этого человека она видела призрак отчаяния, молившего ее о согласии. Робко, неуверенно дрогнувшие губы предвещали первую искреннюю улыбку, которую она еще не видела у него. Неожиданно показалось, что эгоистичный негодяй, о котором говорила Виктория, — ранимый, неуверенный в себе и, спаси ее Боже… милый человек.
Несмотря на гремевшую музыку и голоса, Лорел окружала оглушительная тишина, когда она размышляла о стоявшем перед ней человеке. Могли обладать такой искренностью беспринципный буйный королевский сын, желавший помешать своей кузине занять трон? Лорел приехала в Бат с твердым убеждением, что черное есть черное, а белое — белое, и тут же обнаружила миллион оттенков серого, когда дело касалось графа Манстера и графа Барнсфорта.
Уступая тихой просьбе первого, она протянула ему руку и тут же поразилась торжествующей благодарности, осветившей его лицо.
Это не только озадачило ее, но и из-за поручения Виктории смутило. Предстоящий обман мерзавца не особенно противоречил ее принципам, но что ей делать, если жертва вызывала скорее не осуждение, а жалость?
На следующий день, ранним утром, Эйдан медленно обходил здание курорта, осматривая каждый уголок кабинок, в которых переодевались джентльмены, и каждый дюйм кафельного пола, шкафов и скамеек.
Еще не взошло солнце, а он уже стоял у входа в здание на Бат-стрит, ожидая появления первого служащего. Сначала пришедший смотритель не хотел впускать его, утверждая, что заведение откроется для публики не раньше чем через час, а надо еще сложить полотенца, подмести полы, приготовить закуски и тому подобное. Эйдан не знал, помогла ли монетка, которую он сунул в руку служащему, или его раздраженные объяснения, но возражения прекратились.
— Мой врач настаивал, чтобы я приехал сюда, — привел главный аргумент Эйдан. — Клялся, что здесь меня вылечат от чертовски мучительной боли в ноге.
— Конечно, сэр, если вы будете так добры, что придете сюда попозже.
— Нет, я должен сейчас осмотреть это место, пока никого нет. Говорю вам, я непревзойденный приверженец чистоты и порядка. Я должен узнать, все проверить лично. Иначе как же доверять этому заведению?
Эйдан взмахнул руками и разразился речью о распространении паразитов и скрытой грязи. Служащий, покрасневший от испуга, бросил отчаянный взгляд на пустынную улицу и поспешил успокоить его.
— Пожалуйста, сэр, входите и осмотрите все, что вам хочется.
Внутри Эйдан искал признаки борьбы: следы ног на полу, царапины на дверках шкафов, нитки или обрывки ткани на углах скамьей. Он прошел по узкому коридору до окруженного высокой оградой двора с находившимся там бассейном термальных вод, в котором обнаружили тело Роджера Бэбкока.
Над поверхностью воды поднимался пар. Дававшие тепло медные жаровни еще не горели, и холодный мартовский воздух, пропитанный влагой, давил на легкие Эйдана. В слабом свете пробивавшегося солнца он обошел край бассейна, временами присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть, в каком состоянии перила и ступеньки. Он искал расшатавшиеся плитки. Затем услышал какой-то шум и, оглянувшись, увидел служителя под входной аркой.
— Господи, что за плесень я тут вижу? — воскликнул Эйдан, словно не замечая служителя и выражая вслух свое негодование.
Он продолжал исследование под топот удалявшихся шагов. И нигде не нашел никаких признаков, что Роджер Бэбкок был убит. Да, члена парламента обнаружили в бассейне, но, казалось, не было ничего, что бы подтверждало предположение министерства, что на него напали и сбросили в воду.
Но как он умер? Уэскотт утверждал, что Бэбкок был вполне здоров, не имел крупных долгов и не был объектом чьей-то ненависти. И все же, как заметил Эйдан прошлым вечером, третье условие явно было ошибочным. Конечно, он не мог представить, что дряхлый слабый маркиз Харкорт кого-то прикончил, но проявленная в бальном зале его милостью враждебность заставляла предполагать, что у Бэбкока были враги и не один скелет постукивал костями в его шкафу.
Выходя, Эйдан застал служителя в конторе.
— Как я понимаю, здесь всего лишь несколько дней назад скончался мужчина.
— Клянусь, сэр, из бассейна спустили воду и все выскребли. Мы…
Эйдан перебил его:
— Знаете, от чего он умер?
Белесые брови служителя поднялись, изображая полную невинность.
— Судья назвал это несчастным случаем, сэр.
— А что бы сказали вы?
Пятясь за свой стол, служитель начал заикаться.
— Я… мы… я бы назвал это большим несчастьем. Так вы будете купаться, сэр?
— Еще не решил, — ответил Эйдан. Не обращая внимания на разочарование служителя, он решительно вышел и поспешил на встречу с Фицем, которого должен был встретить в курортном зале немного позднее, где впервые увидит, а может быть, и попробует так называемый «волшебный эликсир».
Глава 7
Лорел танцевала, с вновь обретенной уверенностью кружась по залу. Красивый, ловкий, и элегантный кавалер ни разу не наступил ей на пальцы. У нее исчезали все страхи, она больше не боялась казаться неуклюжей или неловкой и испытывала возбуждающее чувство свободы, сливаясь с музыкой.
Но внезапно почти неощутимый запах дыма коснулся ее носа. Ее кавалер исчез, вместо него кто-то другой выхватил ее из вспыхнувшего вокруг огня. Она больше не была взрослой Лорел, а оставалась маленьким ребенком, онемевшим от страха. Дым ослеплял и душил ее. Грубые искривленные пальцы протолкнули ее за дверь. Откуда-то сквозь треск пламени до нее доносился детский плач. Это Уиллоу, лежавшая в колыбели, кричала, зовя кого-нибудь.
«Не бойся, малышка, — шептал ей на ухо хриплый женский голос. — Закрой глаза. Ты будешь спасена».
— Мои сестры…
— Их тоже спасут, клянусь тебе. Пойдем быстрее!
Взрыв прогремел внизу, у Лорел под ногами. Она ударилась, падая на колени, но ее тут же подняли. Вопль, прозвучавший внизу в холле, наполнил ее сердце новой волной ужаса. Второй взрыв пронзил ей уши. Вверху над лестницей появилась закутанная во все черное фигура и направилась к ней.
Кто-то схватил ее за руку, и она бросилась бежать. Она неслась сквозь дым, пламя обжигало ей щеки и волосы, а жгучий жар словно когти впивался в ее горло. Слезы брызнули из глаз, а она все бежала по какому-то темному и страшному месту. Рев пламени удалялся, но не становился менее ужасным.
Затем она и та женщина вырвались на свежий воздух. Ясное утро встретило их, глоток кислорода
