колдовства шамана, не то от спертого воздуха.
– Я ж сказал, что тебе его допросить нужно. – Юм нахмурился. – Ябр его, конечно, уже подпалил малость, но толку от этого не было. Может, вы вдвоем чего выпытаете… То есть разузнаете. Слыхал я, есть всякие заклятия подходящие…
– Я боевой маг, а не палач! – гордо вскинул голову Амин. – Заклинания же, о которых ты говоришь, относятся к Темным Искусствам!
– Ну-ну, не горячись… Ребята, дайте-ка господину магу на что сесть, а то он того и гляди на пол грохнется… Вот так-то лучше. Ну что же, нет так нет, значит, по-простому, по-нашенски правду узнавать будем. Ябр, что у тебя угли попритухли-то? Но сперва приведи-ка его в чувство!
– Сейчас, – прохрипел палач.
Он вразвалку подошел к скамье с пыточным инструментом и взял плеть-трехвостку. Амин вздрогнул, заметив металлические звездочки на концах ремней. Коротко выдохнув, Ябр с размаху стегнул пленника по спине. Шаман вскрикнул и поднял голову.
– Ну что, голубчик, оклемался? – ласково спросил капитан. – А расскажи-ка нам, что это ты с дружками затеять собрался?
Лесовик оскалился и плюнул в ответ. Юм молча посмотрел на плевок, попавший ему на ногу. Яра торопливо слез со своего табурета и рукавом вытер носок командирского сапога.
– Еще десяток, – процедил Юм сквозь зубы.
Ябр радостно всхрюкнул, и на спину пленника посыпались новые удары.
– Теперь скажешь? Или с тебя заживо шкуру твою волосатую содрать? – Юм откинулся в жалобно заскрипевшем кресле.
Шаман с трудом приподнял голову, однако сил у него уже не осталось. Он попытался снова плюнуть, но слюна попала на его же всклокоченную бороду. Солдаты загоготали.
– Значит, по-хорошему отвечать не хочешь… Господин маг, сам видишь, у меня нет другого выхода… Ябр, займись-ка им по-настоящему!
Палач, натянув на руку толстую кожаную рукавицу, вытащил из жаровни нагретые докрасна клещи и, примерившись, вцепился несчастному в ногу чуть повыше колена. Колдун издал дикий вопль, по подвалу разнесся тошнотворный запах паленого волоса и жженого мяса.
– Прекрати! – не выдержал Амин. – Я… Я попробую допросить его сам…
Юм кивнул, и палач, с видимым огорчением отложив клещи, присел на скамью.
Амин встал и медленно подошел к дыбе. То, что волшебник собирался сотворить, ужасало его самого. Заклинание, которое ему довелось услышать и разгадать во время своего степного плена, несомненно, относилось к Темной Магии. Маг оправдывал себя лишь тем, что так он спасает несчастного шамана от жесточайших страданий, а быть может, и от смерти. Но все равно мысль о том, что он намерен сейчас сделать, наполняла его ужасом и отвращением.
Тяжелые, холодные слова заклинания сорвались с языка волшебника – и по его спине пробежали мурашки леденящего, липкого страха. Мутная пелена застлала взор – и в этой дымке неожиданно ярко вспыхнула мерцающим синим пламенем аура пленника. Колдун взвыл еще более диким голосом, нежели когда его терзали раскаленными клещами, и вновь обмяк. Но это не было забвением – лесовик оцепенел, лишь глаза его с нечеловеческими зрачками в ужасе смотрели на мага.
– Зачем – вы – пробирались – к Ольме? – растягивая слова, медленно спросил Амин.
– Схватить лысаков, – тут же ответил шаман, но видно было, что говорит он через силу. – Два, три, лучше руку.
– Вот мерзавцы! – прорычал капитан. – Это ж они нас лысаками зовут! И зачем ему аж пять людей нужно было?
Шаман молчал.
– Что – вы – хотели – сделать – с ними? – повторил Амин.
– Великий Отец-Корень кормить! – Глаза у шамана сверкнули дикой яростью. – Малая жертва приносить, чтобы силу дал. Живой лысаки около священный дуб закопать. Будет сила – тогда будет большая жертва.
– Это что же за большая жертва, если пятеро – малая? – ошарашенно прошептал маг.
– Все это место, – с ненавистью сказал лесовик. – Все лысаки, все их хижины, все их звери. Большой огонь из сияющих врат призвать, все враги убить. Тогда лесной люди опять великий стать.
Все в подвале молчали, потрясенные услышанным. Да, нападения дикарей в последнее время происходили все чаще, но обычно это были шайки не больше десятка разбойников. И о человеческих жертвоприношениях лесовиков Корню ни Амину, ни Юму, никому не было известно.
– А ну, спроси-ка, кто их на это надоумил! – Капитан придвинулся ближе.
– Кто – велеть – приносить – жертва – Корень? – юноша с тревогой заметил, что в синей ауре шамана появились алые всполохи, словно отсвет далекого пожара в ночи.
– Глупый лысак. – Колдун скорчил презрительную рожу. – Мой тебе уже говорить. Большой огонь из сияющих врат. Лесной люди самый лучший, одни остаться, когда огонь всех-всех сжечь! Мы ему помогать.
– Что – за – сияющие – вра… – начал Амин, но умолк на полуслове.
Волшебник неожиданно понял, что не в силах произнести ни звука. Мутная пелена, окружавшая его – часть темного заклятия, – стала стремительно сгущаться, а алые всполохи в ауре шамана наливаться темно-багровым цветом, увеличиваясь и в числе, и в размерах.
Амин попытался произнести вторую часть заклинания, чтобы остановить его, но не смог. Ослепительная вспышка залила светом подвал, и в ее огне, вспыхнув, сгорела аура колдуна. Ужасная боль – словно от уколов миллиона раскаленных игл – пронзила все тело волшебника, и он рухнул без чувств.
…Амин тонул. Стремительный горный поток захлестнул его с головой, обжигающе ледяная вода заполнила ноздри, рот, течение несло, ударяя тело о камни. Теряя последние силы, волшебнику удалось высунуть голову над водой, чтобы вдохнуть.
– Жив вроде, – прозвучал где-то в вышине знакомый голос.
Маг закашлялся и открыл глаза. Над ним возвышался Ябр, держа в руке пустое ведро. Рубаха на груди Амина была насквозь мокрой – сержант, очевидно, только что окатил его холодной водой. Юноша приподнялся и увидел безжизненно свисающее на дыбе тело лесовика.
– Ну что, господин волшебник, оклемался? – Капитан протянул руку, помогая Амину подняться на ноги. – Ты что же это здесь натворил-то? Мы с парнями едва не ослепли.
– Я же предупреждал, что с Темными Искусствами лучше не связываться. – Юноша с трудом встал и тут же опустился на табурет – ноги его не держали. – Извини. А что с пленником?
– Сдох, – небрежно ответил Юм и, увидев ужас на лице мага, усмехнулся: – Да ты не бойся, Яра уже записал в докладе, что тот сам себя бородой во время допроса удушил. Ты ж знаешь, по закону – никаких пыток и казней. Жаль только, ничего путного сказать не успел.
– Слишком быстро. – Ябр с огорчением смотрел на труп колдуна. – Он бы у меня поверещал еще!
Амину показалось, что его вновь с головой захлестнул стремительный поток. Но теперь он ощущал все необычайно отчетливо. Итак, только что он, волшебник Гильдии Магов, погубил человеческое существо. Погубил не в открытом честном бою, а в душном подвале, под защитой своры солдатни, связанного, беспомощного пленника. Погубил из-за неумелого применения магии. Темной, запретной магии.
– Мне… Я больше… Я могу идти? – слабым голосом спросил Амин.
– Видно, и тебе здорово от твоего колдовства досталось, – сочувственно хмыкнул капитан. – Вон, аж позеленел весь. Ну, ясное дело, можешь идти… Эй, Брал, пособи-ка его чародейству на свежий воздух выбраться, а то он того и гляди снова без чувств свалится. А вы, ребята, приберитесь здесь… С дохляком этим сами знаете, что делать.
Маг, вцепившись в руку солдата, неверными шагами поднялся сначала в казарму, а оттуда вышел во двор. Сейчас он чувствовал к Юму благодарность – самостоятельно он вряд ли смог выйти из подвала. К себе же волшебник испытывал безграничное презрение – за то, что прибег к темной стороне магии. Он прекрасно понимал, что пленник был обречен, – и все равно не мог простить себе его смерти.
Свежий ветер, захолодивший промокшую рубаху, которая прилипла к телу, резкий запах опавших листьев, суматошное кудахтанье невесть отчего переполошившихся кур – все это помогло Амину прийти в
