сознания. Как глупо было воспылать к ней страстью, когда он оставался равнодушен к десяткам куда более подходящих женщин!
Но эта женщина, похоже, знала все о наслаждении. Это было видно по соблазнительному покачиванию ее бедер, по кокетливым взглядам и вызывающе пухлым губкам.
После скачки Блейк провел час с матерью, рассказывая ей о событиях дня — ни словом не упомянув о Николь, разумеется.
Миссис Картер и остальная прислуга были озадачены его просьбой ничего не говорить матери об их неожиданных гостях, но он знал, что они выполнят его пожелание.
Было несколько рискованно оставлять Николь в доме на ночь, но все-таки это было лучше, чем позволить ей говорить с жителями деревни. Кроме того, она выглядела уставшей и измотанной. Главное — не дать ей бродить по дому и случайно набрести на материнские покои.
Блейк начал одеваться к ужину. Днем он показал Николь семейное древо. Ему пришлось поддержать ее, потому что она покачнулась при виде аккуратного квадратика, вырезанного в пергаменте, где должно было быть имя ее отца. Ему всегда говорили, что специалист по генеалогии сделал ошибку, рисуя древо, но теперь он знал, что Джайлз был убран намеренно.
Его рука обняла ее за плечи. Но она сделала глубокий вдох и повела плечом, сбрасывая его руку, холодно отметив, что у них общие прадедушка и прабабушка.
— Да. Мой дед и ваш были родными братьями. Наши отцы — двоюродные братья, — ответил он.
— Да, но мой отец был вычеркнут из вашей жизни, — пробормотала она. — Кто-то хотел, чтобы он ушел!
В тот момент было очень трудно не дотронуться до нее. Она нуждалась в утешении. Скрипя сердце, он устоял.
— Дайте мне ваш адрес, — предложил он. — Мы будем поддерживать связь.
И она дала ему адрес. Спустя какое-то время он намеревался пригласить ее, чтобы посмотреть, можно ли ей доверить Крэнфорд. Но пока жива мать, лучше ей уехать отсюда.
— Привет, папочка! — Словно маленький вихрь влетел в дверь. Блейк ловко поймал Джозефа и, смеясь, бросил его на кровать.
— Ты когда-нибудь научишься стучать?
— А зачем? Никого же нет, кроме тебя! Безумной вспышкой промелькнула мысль, что он мог заниматься любовью с Николь. На долю секунды он мысленно увидел ее роскошное тело на своей постели, а затем яростно пресек подобные мысли. Правда, справиться с возбуждением оказалось делом посложнее.
— Ты в своем лучшем костюме, — заметил его наблюдательный сын. — Это означает, что Николь будет ужинать у нас? А можно я тоже побуду с вами? — горячо воскликнул он.
— Ты же поел. Я видел, как ты уничтожал огромную тарелку спагетти, две булочки, прогибающиеся под горками масла и две порции клубники.
— Ну да, я подкрепился. Но я могу смотреть, как вы будете есть! — Джозеф уцепился, словно пиявка, за ногу Блейка. — Я уберу в своей комнате. Я даже еще раз умоюсь.
— Боже милостивый! Какие жертвы! Улыбаясь, Блейк проковылял к зеркалу, таща за собой Джозефа. Он попытался сосредоточиться на узле галстука. Пальцы почему-то плохо слушались. А с какой стати он, черт возьми, так старается?
— Хулиган! — любовно пробормотал Блейк. Внезапно присутствие Джозефа показалось хорошей идеей. — Убираешь комнату и чистишь зубы без возражений в течение недели.
Блейк был вполне доволен собой. Джозеф будет напоминать ему о его отцовской роли и сотрет все мысли о соблазне.
— Ты сегодня какой-то рассеянный. Причесал волосы четыре раза, — констатировал его наблюдательный сын.
— Это потому, что они никак не слушаются, — прорычал Блейк, раздраженный тем, что его поймали. Он швырнул расческу, злясь на себя. — Готово. Идем.
— На закорках! — потребовал Джозеф.
Блейк и его наездник громко хохотали, виляя из стороны в сторону, и время от времени перепрыгивали воображаемый забор. К тому времени, когда он постучал в дверь гостевой комнаты, они оба тяжело дышали и умирали со смеху.
Николь услышала об их приближении задолго до того, как послышался стук в дверь. Это дало ей время успокоиться. И еще разок проверить, как она выглядит.
В испуге она увидела, что ее лицо почти не отличается по цвету от алого платья. Запаниковав, она пожалела, что не надела что-нибудь поскромнее. Теперь же она выглядела так, будто предлагала себя. Николь заколебалась, не зная, то ли ей открывать дверь, то ли бежать искать что-нибудь, чем прикрыть почти обнаженные плечи. И еще более вызывающую ложбинку между грудями.
Но Джозеф и Блейк были уже у двери, поэтому она схватила Люка и заторопилась открывать. Блейк будет слишком занят своим сыном, чтобы разглядывать ее наряд, который она столько раз надевала, не задумываясь…
При одном лишь взгляде на Блейка ноги ослабели в коленках. Он улыбался сыну своей самой ласковой улыбкой.
Свесившийся с плеча Блейка Джозеф был уменьшенной копией своего отца — те же непослушные черные кудри, черные брови и глаза, в которых плясали чертенята.
Но едва только Блейк посмотрел на нее, выражение его лица стало мрачным. Опустив сына на землю, он даже шагнул назад, окинув ее сверху донизу презрительным взглядом. Рот вытянулся в тонкую линию. Глаза сузились. Кулаки сжались.
Настроение Николь упало. «Он думает, что я выставляюсь. Что я дешевка», — в отчаянии подумала она. И оборонительным жестом прижала Люка к груди.
— Вы готовы? — спросил он весьма далеким от любезности голосом, напомнившим ей хриплое тигриное рычание.
Она нервно сглотнула. И предпочла все-таки прикрыться. Не может же она весь вечер держать Люка, словно щит. Да ей не удастся проглотить ни крошки!
— Я… мне надо взять шаль.
Он одобрительно кивнул:
— Мы подождем.
Наверное, надо было надеть шерстяной свитер, куртку с капюшоном и вязаный шарф. Тогда бы он был доволен, раздраженно подумала она.
Николь застонала над своей глупостью. Почему, перебрав все свои вещи, она выбрала это платье, когда могла бы надеть что-то менее кричащее?
Тщеславие. Она вздохнула и осторожно положила Люка на заваленную одеждой кровать. Она знает, что хорошо выглядит в облегающем красном платье. Понимая, что вечер будет трудным, хотела чувствовать себя на высоте. Сразить Блейка наповал и заставить уважать себя. А вышло наоборот: она выглядит легкомысленно, и он презирает ее. Удрученная, она стала рыться в своей сумке в поисках шелковой шали.
— Ух ты! — услышала Николь возглас Джозефа у себя за спиной. — Да у вас такой же беспорядок, как и у меня!
— Джо! — рявкнул Блейк.
— И папа, поглядите, сегодня тоже разоделся, — добавил Джозеф.
Ее взгляд метнулся к Блейку. Чернильные глаза встретились со взволнованными голубыми. Она почувствовала, что ее словно наэлектризовали. Приятное покалывание разлилось по всему телу. Стало трудно дышать.
— Он выглядит неплохо, — сдавленно пробормотала Николь.
На Блейке был мягкий черный костюм, покрой которого подчеркивал ширину его плеч, хорошо развитую грудь и узкую талию и бедра. Бирюзовая рубашка и изумрудный галстук оттеняли загар. Он был великолепен, и она почувствовала огромное облегчение, что Джозеф, похоже, будет ужинать с ними.
— Идем? — надменно предложил Блейк, забирая Люка с кровати.
