своему агенту в крупную сумму. С чего это вдруг мне интересоваться этим алкашом?
— А с того, что он величайший фотограф в мире, — сухо сказал Бурдик.
— И ты проделал весь путь из Мехико, чтобы сообщить мне эту сенсационную новость? Меня ты не заинтересовал. Лучше скажи, почему ты вернулся, Эд?
— Потому что я хочу работать с Кэйдом.
Мэтисон вперил в него неподвижный взгляд и наклонился ближе.
— Что ты сказал, повтори?
— Я хочу работать в паре с Кэйдом. Он и я сделаем так, что 'Сан' будет выглядеть по-новому. А так, строго между нами, газете это очень даже не помешало бы.
— Ты что помогал Кэйду опустошать бутылки?
— Генри, я серьезно говорю. Если будешь брыкаться, я пойду потолкую в 'Таймс'. Они не примут — пойду в 'Трибюн'. С Кэйдом на пару мы будем сенсационным дуэтом.
— Этот парень — алкаш. Он спился. И не трать зря свое время. Что это на тебя вдруг нашло? С чего ты взял, что Кэйд снова годится для работы?
— А с чего ты взял, что он не годится?
— Я знаю алкоголиков. Уж если человек сопьется, то назад хода нет.
— Слушай, ну не будь таким пессимистом! Мы же ничего не теряем в конце концов. А идея, может быть, гениальной.
— И ты с ним уже поговорил? — Мэтисон откинулся в кресле и стряхнул на пол пепел.
— Конечно, поговорил. И он не меньше меня загорелся.
— Я слышал, что он жил в какой-то индейской хижине. Потом говорили, что он живет на один песо в день, покупая бутылку текилы. Так что-ли?
— Это было. В прошлом. Действительно, он жил в лачуге. Потом заболел. Агент Уонда, один парень по имени Адольфо Крил, нашел его там и переправил в больницу. Над ним там поработали врачи. В больнице он три недели провел без выпивки. Крил пришел ко мне и умолял сделать что-нибудь для него. Я повидался с Кэйдом, и мы друг другу понравились. А ты помнишь, какие снимки корриды он отгрохал? А репортаж об индейцах? Это же потрясающе, Генри! Конечно, он пал ниже некуда, но готов начать все сначала. Уже готов. Прямо сейчас. Ведь он был настолько велик, что далеко не всякая крупная газета могла его нанять. Работал как вольный художник. Сейчас он еще не готов к такому статусу, но со мной на пару и под твоим руководством он вернется к прежним вершинам, а это, как ты понимаешь, очень хорошо для нас.
Мэтисон раздавил окурок в пепельнице.
— То, что он в течение трех недель не пил, вовсе не значит, что он не будет пить по выходе из больницы. Знаю я этих алкашей.
— О, боже мой! — воскликнул Бурдик раздраженно. — Он уже неделю как вышел из больницы. Сейчас он находится здесь и ничего крепче кока-колы не пьет.
— То есть как здесь? — с удивлением спросил Мэтисон.
— А вот так. Решай, Генри. Либо я работаю с Кэйдом у тебя, либо мы с ним работаем в 'Таймс'.
Мэтисон снова закурил. По его нахмуренным бровям было видно, что он раздумывает.
— Ты так серьезно настроен, Эд? — спросил он, наконец.
— Да, так. Я хочу работать с Кэйдом. Это будет сенсационный тандем.
— Ну, и что у тебя за идея?
— Я бы хотел получить шесть полос воскресного приложения. Можем разработать темы втроем. Дадим Кэйда в цвете.
— Так. И какие же темы, например?
— Сравнения и контрасты. В этом Кэйд непревзойден. Старость и молодость. Богатство и бедность. Слабость и сила. Жулики и простофили.
Мэтисон слушал, задумчиво кивал головой, стараясь скрыть растущее возбуждение.
— И сколько это будет стоить?
Для Кэйда в его нынешнем положении? Считая, что я уже с ним договорился. Можешь взять его за триста долларов в неделю. Он согласится. Еще год назад нам пришлось бы платить вчетверо-впятеро больше.
— Хм… М-да… А что, может, это действительно интересно получится? Думаешь, можем его взять на шестилетний контракт?
— Ну, на такой долгий срок я бы не позволил ему подписывать контракт. Два года — не больше, и по пять сотен в неделю за второй год.
— Ты что, ему в агенты нанялся? — раздраженно спросил Мэтисон.
Бурдик вновь широко улыбнулся.
— Я хочу, чтобы он получал свою долю, я ведь знаю тебя. Ну, что решил?
— Сначала я с ним сам потолкую, — сказал Мэтисон. — Ничего не обещаю, но поговорить с ним поговорю.
Спустя час Кэйд вошел в бар, где его с нетерпением поджидал Бурдик.
За четыре месяца он сильно изменился. Похудел, стал жилистым, в волосах появилась седина. Мексиканское солнце сделало его кожу коричневой, как у индейцев. Но сказать, что он выглядел хорошо, было нельзя. Что-то отчужденное появилось в его глазах. Однако, увидев Бурдика, он смягчился, и лицо озарилось радостной улыбкой.
— Спасибо, Эд, — сказал он, забираясь на высокий стул рядом с ним. — Получилось. Не знаю, хорошо это или плохо, но я подписал контракт на два года.
Бурдик ткнул его слегка в плечо.
— Вэл, старина, мы им теперь покажем! Ух! Чертям станет тошно. Будем с тобой путешествовать!
И они стали путешествовать. Это было началом партнерства двух блестящих репортеров, которое намного повысило тираж 'Нью-Йорк сан', далеко обогнавшей своих конкурентов.
Дисциплина и газетная рутина как будто пришлись по душе Кэйду. Упорная работа, не считаясь со временем, постоянное партнерство с Бурдиком оставляли мало времени для тяжких воспоминаний. Бывали моменты, когда ему нестерпимо хотелось выпить, но он преодолевал соблазн. В такие минуты он испытывал особенную благодарность к Бурдику, судьбе, что свела его с этим понимающим и сочувствующим ему человеком. Бурдик и сам завязал со спиртным, чтобы облегчить Кэйду борьбу с соблазном. Они пили только кока-колу и кофе.
Бурдик занимал трехкомнатную квартиру неподалеку от редакции и уговорил Кэйда поселиться у него. Для них обоих было удобно работать в таком сотрудничестве, и в 'Сан' они приходили только для того, чтобы сдать готовую работу.
Были моменты, когда перед сном один в своей спальне Кэйд думал о Хуане. Мысли о ней уже не были столь мучительны, но любовь к ней сохранилась. Он знал, что, если бы она вдруг вошла в эту комнату, он с радостью принял бы ее. Это доказывало, думал он, какой он все-таки еще слабак и глупец. Кэйд прекрасно понимал, что ее нельзя было прощать, но в то же время готов был простить ей все. Она сидела у него в крови.
Однако, хотя Кэйд и думал о ней постоянно, он не делал никаких попыток, чтобы выяснить ее дальнейшую судьбу. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как она покинула его. Сезон корриды в Испании закончился, и она, возможно, уже снова в Мехико. Любопытно было, оставалась ли она все еще с Диасом или же он ей надоел и она нашла другого. При этом он не забывал ни на минуту, что она его жена. Понимал, что следовало развестись с ней..
Однажды вечером, спустя уже несколько месяцев с тех пор, как Кэйд начал работать в газете 'Сан', он устраивался поудобнее перед телевизором, когда зазвонил телефон.
Бурдик в пижаме и халате лежал на кушетке. Он приподнял голову и посмотрел на аппарат.
— Пускай звонит, — сказал он.
Этому звонку суждено было сильно повлиять на дальнейшую судьбу Кэйда. Он ощутил внезапное побуждение подойти к телефону. После минутного колебания он поднялся.
