тогда, когда Меган еще не родилась… Но мало ли что могло с ним произойти. Может быть, ему всего лишь пара лет… Или месяцев…
Соблазн прочитать письмо и разом развеять сомнения был велик, но все существо Алекса противилось этой мысли. Он перестанет себя уважать, если прочитает хотя бы строчку. Более того, это письмо – отличный способ наладить отношения с Меган. Даже если это не она уронила, у него есть предлог поговорить с ней, понять, как обстоят дела…
В отличие от Меган, Алекса не мучили угрызения совести за вчерашнее. Ему нравится эта девушка, и он снова поцеловал бы ее, если бы она позволила. Алекс зажмурился. Картина, которую он себе представил, была слишком реалистичной и соблазнительной. Что произошло бы, если бы Меган не убежала от него вчера? Она жаждала этого поцелуя с не меньшей силой, чем он. Ее губы дрожали и стремились к нему навстречу, а тело мягким воском таяло в его руках… Черт!
Алекс понял, что пора остановиться, иначе он не сможет спокойно разговаривать с Меган. Если она решит, что он собирается преследовать ее своими домогательствами, то лишнего часа не пробудет в «Вереске». А он меньше всего хочет навсегда оттолкнуть ее…
А чего ты хочешь? – усмехнулся Алекс. Меган Гилберт не из тех, кто потерпит легкомысленное отношение. Твое положение вряд ли имеет для нее какое-то значение. Это на Агату или Лили можно произвести впечатление с помощью «Вереска». Меган до этого нет никакого дела!
Но если ей нет дела до внука миссис Траут и наследника «Вереска», то, может быть, ее заинтересует сын миллиардера из Саудовской Аравии, чье личное состояние исчисляется цифрой с девятью нулями?
Алекс задумчиво провел пальцем по стеклу. В Англии он сам стал забывать о том, кто он на самом деле. Еще до поездки в Локерхарт Вэлли он решил, что в «Вереск» приедет обычный человек, для которого получение неожиданного наследства – целое событие, способное перевернуть всю его жизнь. В этой деревне с названием, которое невозможно запомнить, никому не нужно знать, что помимо английского поместья с непритязательным именем «Вереск» у него есть роскошный дворец на родине отца, больше напоминающий сказочные декорации, чем реальное жилье. А также дом в Лос-Анджелесе, квартиры в Париже, Риме и Нью-Йорке, скромное бунгало величиной с пятизвездочный отель на Карибских островах… Впрочем, Алекс так до сих пор и не выучил длинный список своей недвижимости, разбросанной по всему миру.
Его с детства окружала невероятная роскошь. Он ни в чем не знал отказа. В списках самых желанных холостяков планеты его имя стояло в первом десятке. Он мог бы каждый день бить баснословно дорогие машины и заливать бассейны коллекционным вином, устраивать разгульные вечеринки с манекенщицами и передвигаться по миру на личном самолете. Отчеты о его «подвигах» могли бы кормить сотню бульварных газет. Однако Алекс вел настолько незаметный образ жизни, что о реальном положении дел Александра Бэрринджера знали очень немногие.
Он объяснял это наследственностью. Фарух Аль-Сагиб передал сыну не только пронзительные голубые глаза и красоту, но и тягу к прекрасному. Томик стихотворений был для него намного ценнее, чем очередной нефтяной фонтан, забивший на его земле…
«Вереск», полученный в наследство от английской бабки, открывал перед Алексом перспективы, от которых захватывало дух. В Англии никто о нем ничего не знает, и он может предстать перед местными жителями в том образе, какой сам для себя выберет. Он будет наносить визиты соседям и узнавать последние сплетни, начнет разводить в саду душистый горошек и сможет каждый день читать. Более того, у него наконец-то появится время, чтобы занести свои мысли на бумагу. Он давно подумывает о собственном сборнике стихотворений…
Все вышло так, как Алекс планировал. В Локерхарт Вэлли Алекс словно окунулся в прошлое столетие. Он пересел со скоростной «феррари» на допотопный «кадиллак», поселился в традиционном английском поместье, в котором совсем недавно провели отопление и телефон, и с интересом прислушивался к слабенькому пульсу маленького городка. Все вокруг было непривычно, и поэтическое вдохновение снисходило на Алекса, стоило ему только взглянуть на черепичную крышу «Вереска».
Однако кое-что Алекс был не в состоянии предусмотреть. Кто бы мог подумать, что в тот самый миг, когда он выйдет из поезда на платформу в Чаринг Кросс, он лишится драгоценного душевного равновесия? Алекса было трудно удивить красотой, смутить смелостью, завлечь доступностью. Он был знаком и с ледяными красавицами, которые пытались холодностью взволновать его, и со страстными девушками, пытавшимися разжечь в нем ответный огонь. Сердце Алекса молчало. Как и подобает поэту, он был всегда немного влюблен, но влюбленность эта редко концентрировалась на одной конкретной женщине.
Так должно было продолжаться всю жизнь. Перед глазами Алекса был пример его отца, который писал о любви, был влюблен во многих женщин и не любил ни одну. Но судьба исподволь подводила его к той единственной встрече, которая способна перевернуть всю жизнь мужчины. В Локерхарт Вэлли Алекс искал покоя и уединения, но выходило так, что в самом многолюдном ресторане Нью-Йорка ему гораздо лучше работалось бы, чем в тиши «Вереска», где от мыслей и надежд начинала болеть голова…
Письмо, забытое Меган, по-прежнему лежало на подоконнике. Сегодня же отдам ей его, решил Алекс. И не буду торопить события. Может быть, мне удастся подобрать ключик к ее сердцу…
Размышления Алекса были прерваны робким стуком в дверь. Молодой человек быстро сунул письмо Меган в карман.
– Войдите, – громко сказал он.
Это была горничная.
– К вам преподобный Дженкинс. Я проводила его в большую гостиную и сказала, что вы сейчас подойдете.
– Преподобный Дженкинс? – ошарашенно переспросил Алекс. – Что ему нужно?
– Наверное, он просто пришел познакомиться, – предположила Эллис. – Визит вежливости.
– Добрая старая Англия… – пробормотал Алекс себе под нос. – Я сейчас выйду.
– Эллис кивнула и скрылась. Объяснение с Меган откладывалось на неопределенное время. Но делать было нечего – взял на себя роль деревенского помещика, так будь любезен доиграть ее до конца!
Преподобный Дженкинс был круглолиц и имел солидную плешь на затылке. Немало проблем одолевало викария – от закладной на дом до сорокалетней сестры, которую в свое время не успели выдать замуж. Да и в Локерхарт Вэлли не все обстояло благополучно. Все меньше и меньше прихожан регулярно посещало церковь, а молодежь совсем перестала прислушиваться к мнению викария. Миссис Траут как никто другой радовала преподобного Дженкинса, а теперь вместо нее появился незнакомый мужчина, от которого (по слухам) не приходится ждать ничего хорошего…
– Добрый день, я Алекс Бэрринджер, – сказал Алекс, стремительно входя в комнату.
Ответное приветствие замерло на губах викария. Хоть он и был уже наслышан о диковинной внешности наследника «Вереска», все равно было невозможно осознать, что этот темнокожий молодой человек – внук миссис Траут.
Они проговорили минуть пятнадцать. Рассыпчатые бисквиты Эллис и полбутылки коньяка неоднократно сглаживали неловкости в разговоре. Алекс забавлялся от души. В Нью-Йорке можно было прожить десять лет в одном доме и не познакомиться с соседями. А в Локерхарт Вэлли до сих пор принято наносить визиты и интересоваться делами друг друга…
Наконец викарий засобирался домой. Уже у самых дверей он вдруг решился затронуть тему, ради которой он, собственно говоря, и пришел в дом Алекса:
– Я не знаю, какой веры вы придерживаетесь, мистер Бэрринджер… – Тут взгляд преподобного задержался на смуглой щеке Алекса. – Но мы будем рады видеть вас каждое воскресенье в нашей церкви.
Алекс чуть наклонил голову, как бы благодаря за приглашение. Его разбирал смех. Не исключено, что эти наивные деревенские жители считают его дикарем…
В большой гостиной появилась Эллис, чтобы убрать блюдо и коньяк после гостей. Алекс задумчиво наблюдал за ее действиями.
– Кстати, Эллис, а вы знаете, где сейчас находится мисс Меган? – внезапно спросил он.
Горничная резко выпрямилась. А зачем она вам? – казалось, спрашивали ее бесцветные глаза.
– Должна быть у себя, – ответила Эллис.
– Пригласите ее сюда, – попросил Алекс. – Мне нужно с ней поговорить.
