управляющий, очень расстроился. По их виду можно было догадаться, что вы что-то натворили. Он же преданно защищал вас, настаивая на том, что вы уехали из-за семейных обстоятельств. Искавшие вас намекали на то, что вы совершили кражу.
Она напряженно смотрела на дорогу.
– Кажется, я вижу свет. Это мотель! И, по-моему, на нем написано, что есть свободные места.
Гарибальди продолжал смотреть на нее.
– Мистер Милонас сказал, что для вас пришла посылка. Он был очень обеспокоен, потому что посылка была отмечена специальным знаком и застрахована, и они, расписавшись, приняли ее, не зная, что вы уже не сможете забрать ее. Мистер Милонас не знал, что и делать. Отсылать посылку назад он не хотел, потому что не доверяет почтальонам в Шарм-эль-Шейхе. Пометка на посылке обычно означает ценность содержимого. Он сказал, что никогда не простит себя, если посылку украдут. Я спросил, где вы живете, и, когда он упомянул о Калифорнии, сказал, что возвращаюсь в Соединенные Штаты через Лос-Анджелес и с радостью доставлю посылку вам. Но, когда я добрался до вашего дома в Санта-Монике, вас там не оказалось. Кэтрин снизила скорость, и они съехали с шоссе.
– Но как вам стало известно о том, что я окажусь в Санта-Барбаре?
– Никак. Я решил отвезти посылку отправителю, указанному на бирке. Доктор Дэниел Стивенсон, Санта-Барбара, Педрегоза-стрит.
– Посылка от Дэнно? – Она остановила машину под навесом, что находился перед мотелем. – Подождите здесь. – Вернувшись несколько минут спустя, Кэтрин сказала: – Я заказала номер. – Она завела двигатель и объехала мотель сбоку, где у темных домиков стояли машины. – Номер пятнадцать… Я припаркуюсь позади, у деревьев. С улицы машину никто не увидит.
Он поспешили в номер, и, когда отец Гарибальди закрыл шторы и запер дверь, убедившись, что за ними никто не наблюдает, Кэтрин зажгла свет, включила обогреватель и направилась к телефону.
– Я сейчас узнаю, в какой больнице находится Дэнно. Но когда отец Гарибальди убрал с раны платок и закатал рукав, она положила трубку.
– Это нельзя оставлять так.
– Перевязать ее все-таки стоит, – сказал он, когда увидел, что на руке зияет большая, уродливая рана.
Кэтрин задумалась на мгновение. Затем взяла носовой платок, что был весь в крови, завязала им рану и сказала:
– Заприте за мной дверь.
Когда она вернулась, отец Гарибальди находился в ванной, из которой доносился шум воды.
– Я принесла нам немного еды, – крикнула она ему. – По крайней мере, я считаю это едой. – Она с сомневающимся видом посмотрела на яблоко. – У меня создалось такое впечатление, что товары не загружались в торговый автомат со времен Уотергейтского скандала. Как рука?
Отец Гарибальди вышел из ванной, без рубашки, прижимая к ране полотенце. Когда Кэтрин повернулась к нему, то сначала уставилась на него, затем закашлялась и отвернулась.
И с каких это времен у священников такие тела?
– Жутко болит, – сказал он, убирая с раны полотенце. – Но она неглубокая. Просто царапина.
Кэтрин обернулась, стараясь не смотреть на мускулистые бицепсы и грудь, волосы на которой блестели от воды.
– Вы уверены, что это всего лишь царапина? Пули точно нет?
– Я думаю, что пуля выбила лампочку на крыльце.
– Присядьте, – велела она, продолжая открывать маленькую аптечку, которую взяла в приемной.
– Как вы это достали?
– Я сказала управляющему, что потеряла ключи от багажа и порезалась, открывая его ножом. Он посмотрел на меня, как на ненормальную. – Кэтрин попыталась нанести на рану антибактериальную мазь, но ее руки слишком тряслись.
– Эй, – сказал Гарибальди. – Все в порядке. Здесь мы в безопасности.
– В меня никогда прежде не стреляли! И я переживаю за Дэнно!
Он взял мазь из ее рук и сказал:
– Я сам справлюсь. А вы займитесь своим другом. Кэтрин взяла телефонную книгу и открыла нужный раздел. Ей удалось дозвониться в больницу с четвертой попытки.
– Да, Дэниел Стивенсон, – повторила она, в нетерпении сжимая телефонную трубку, – я просто хочу узнать… Что? Я его сестра. Да, спасибо. Я подожду. – Она прикрыла трубку рукой и прошептала: – Я нашла его!
Ожидая у телефона, она смотрела на Гарибальди и пыталась вспомнить, когда в последний раз видела настолько… Кэтрин заставила себя отвести взгляд. Ее брови поднялись.
– А это что такое?
Отец Гарибальди посмотрел, куда указала Кэтрин, – на свою черную сумку, к которой ремнями были привязаны покрытые лаком ротанговые палки около семидесяти сантиметров в длину каждая.
– Пангамотовые прутья.
– Панга… Что?
– Пангамотовый. Это филиппинское боевое искусство.
