– И что происходит после смерти?
– Когда мы умираем, нас награждают любовью Господа, который теперь становится к нам ближе.
– А если человек умирает, не исповедовавшись? Ему дорога в ад?
– Поскольку я священник, то должен рассказывать о наказаниях в аду. Но мое сердце отказывается принимать тот факт, что Отец наш Небесный мог бы приговорить своих детей к вечным мукам.
– А как же чистилище?
– Я верю в то, что чистилище существует, и полагаю, что мы пребываем там до тех пор, пока кто- нибудь на земле не помолится за нас.
– Значит, молитвы живых влияют на судьбу душ покойных?
– Да.
– Вы помолитесь за мою мать?
– Да. Но и вы можете помолиться со мной.
Она отвернулась от него, от пейзажа грешного, манящего города.
– Если молитва будет исходить от меня, ничего не получится.
– Почему же?
– Потому что я не верю.
– Вы хотите, чтобы я поверил за вас?
Она посмотрела на него.
– Я хочу верить. Хочу верить так, как верила мама.
– Кэтрин, стремление попасть в рай дано нам от рождения. Главное – найти потом дорогу домой.
Как? Ей очень хотелось это знать.
– Что ж, теперь я понимаю, – проговорил Майкл, отходя от окна. – Я пришелся вам не по душе сначала из-за отца Маккинли.
Она наблюдала за ним, пока он допивал остатки воды и поставил потом пустую бутылку на верхнюю полку мини-бара.
– Причиной тому был не только отец Маккинли, – сказала она. – Я вообще чувствую себя неуютно с глубоко верующими людьми.
– Поэтому вы и не хотите замуж за Джулиуса?
Ее брови поднялись.
– С чего вы это взяли?
– Не знаю. Может, вы что-то подобное сказали или не сказали.
– Джулиус религиозный человек, он соблюдает все правила и повинуется всем законам своей религии. Я бы не ужилась с подобным человеком. Он бы постоянно напоминал мне о том, что со мной что-то не так.
Майкл смотрел на нее минуту, затем спросил:
– Вы так сильно ненавидите католичество?
– Я люблю католичество. Это прекрасная религия. Хотя я больше не верю в Бога, я скучаю по фимиаму, святым, Деве Марии, утешению и душевному спокойствию. Мне этого страшно не хватает. Все это у меня отобрали.
– Вы можете получить все назад.
– Нет. – Она посмотрела на улыбающегося Майкла, и ей вспомнилось, как дети с интересом смотрели на симпатичную монахиню и красивого священника и думали: «Пропадает зря красота». Она подумала: «Сколько же девушек в приходе отца Майкла питали к нему тайные чувства…» – Майкл, католичество – истинная вера?
– Я считаю ее истинной.
– Если бы вы оказались тогда у постели моей матери, что бы вы сделали?
– Я бы спросил, раскаивается ли она в грехах своих, и затем отпустил бы их. У отца Маккинли были свои счеты с вашей матерью, но это никак не должно было повлиять на отпущение грехов.
– И она теперь с отцом? Они вместе?
– Не могу вам ответить, но уверен, что молитва поможет.
Она кивнула, затем сказала:
– Как бы то ни было, теперь вы знаете, что пангамот огорчает меня. Это из-за бессмысленной и жестокой смерти отца. – Она повернулась к нему. – Я отвергаю насилие как таковое. И мне не по себе от того, что вы…
– Понимаю, – произнес он.
Но Кэтрин слышала в его голосе жесткость. И на часы он смотрел так, словно пытался отыскать на циферблате час своей гибели. Он неожиданно оживился.
