— Так я женюсь на Беатрисе? Ты не против? Мои дети тоже станут богатыми наследниками.
У Винченцо уже кончился весь запас ругательств, и он всего лишь проворчал усталым голосом:
— Да, с этой семейкой разбогатеешь! Посмотри на богачку Катэрину, та же учась ждет и тебя.
— Ну и пусть, я не гонюсь за богатством, — совсем осмелел Марселло. — Я просто люблю учительницу и не могу без нее жить. Скажи, ты пойдешь со мной к Франсиске просить руки Беатрисы? Если откажешься — я сам пойду!
— Беатриса может и отказать тебе, — подала голос Катэрина.
— Это почему же? — взвился Марселло.
— Потому что ты рядом с ней выглядишь болваном. Ей нужен другой, образованный парень.
Марселло задохнулся от негодования, но тут на его защиту неожиданно встала Констанция:
— А ты как выглядишь рядом с учителем? Помолчала бы!
— Ладно, хватит! — сказал свое веское слово Винченцо. — Раз уж набедокурил, то придется отвечать за это безобразие. А то как я посмотрю в глаза моему зятю, когда он придет домой?
— А как он смотрел в твои глаза, когда ты застукал его с Катэриной? — снова вмешалась Констанция.
— Но он женился на нашей распутнице, — возразил Винченцо, — и Марселло придется сделать то же самое. Вот только согласится ли Железная Рука выдать свою образованную дочку за итальянца, да еще и такого шельмеца, как наш Марселло?
— Тут и гадать нечего: не согласится, — сказала Катэрина.
— Ну это уже пусть она решает. А нам все равно придется к ней идти.
Фарина, до той поры молчавший, не преминул дать приятелю совет, на которые он был большой мастак:
— Я бы на твоем месте не говорил о предстоящем сватовстве с таким обреченным видом. Ты, друг Винченцо, забываешь, что это не твоя дочка вляпалась, а ее, богатой вдовы. Поэтому у тебя есть все основания идти туда не с понурой головой, а диктовать Франсиске жесткие условия. Пусть дает в качестве приданого треть своей фазенды!
— А что, и правда, пусть дает! — подхватил Марселло, но Винченцо велел ему помолчать и ответил Фарине:
— Вот я возьму тебя с собой, ты ей сам это и скажешь, договорились? А я против такого приданого не буду возражать.
Фарина расхохотался, по достоинству оценив мрачный юмор Винченцо, а затем, приняв серьезный вид, дал еще один мудрый совет:
— А самое разумное, на мой взгляд, решение: вообще не, ходить к Франсиске и сделать вид, будто ничего не происходит. Это же не твоя, а ее дочка шастает по кустам с молодым пронырой, который своего не упустит. Вот ты и жди, пока Железная Франсиска сама не приползет к тебе на коленях и не станет умолять, чтобы твой сын взял в жены ее распутную дочку!
— Перестаньте! Я не позволю так говорить о Беатрисе! — вспылил Марселло. — Вы ее не знаете! Она чистая и благородная девушка!
— Да знаем мы ее, не кипятись, — осадил его Винченцо. — Лучше прислушайся к сеньору Фарине. По-моему, он говорит дело. Нам не стоит торопиться со свадьбой. Никакого приданого мы от Франсиски не получим, это ясно, только взвалим себе на шею еще одного нахлебника.
— Ну и не надо мне вашего благословения! — чуть не плача от обиды, закричал Марселло. — Я сам сейчас пойду к Железной Франсиске и попрошу у нее руки Беатрисы!
С этими словами он выбежал из дома и помчался к своей возлюбленной.
Увидев Марселло у себя в доме, Беатриса испугалась.
— Зачем ты сюда пришел? Не дай бог, мама тебя увидит! Уходи, пожалуйста!
— Но я как раз к ней и пришел. Я хочу просить у нее твоей руки. Мы с тобой должны пожениться!
— Нет, уходи, не надо говорить с моей мамой! Я не хочу. Уходи.
— Как? Ты не хочешь выходить за меня замуж? — опешил Марселло.
— Не хочу. Уходи, пожалуйста, пока мама тебя не увидела.
— Но как же ты можешь?.. После того, что с нами случилось…
— Ничего с нами не случилось! Уходи.
— Но я ведь сделал тебя женщиной, я обязан жениться!
— Замолчи! — истерично выкрикнула Беатриса. — Я родилась женщиной, понял? Оставь меня. Ты должен уйти из моей жизни!
У Марселло из глаз покатились крупные слезы, и он спросил жалобно:
— Я тебе совсем не нужен?
— Нужен. Но ты должен уйти, — ответила Беатриса.
Выбежав из ее дома, Марселло упал наземь и долго рыдал, зарывшись лицом в траву.
А на подступах к отцовскому дому его встретил Маурисиу и сказал:
— Оставь мою сестру в покое. Не обижайся, но ей нужен другой мужчина. А ты ей ничего не должен.
Он не знал, что Беатриса накануне сама отвергла Марселло, и потому не был готов к реакции, последовавшей на его слова. А Марселло, еще не успевший оправиться от предательства Беатрисы, выплеснул всю свою обиду и весь свой гнев на ее брата, который, как выяснилось, был с ней заодно.
— Ей нужен другой мужчина, да? — заорал на весь двор Марселло. — А нужна ли она ему? Вряд ли он захочет на ней жениться, когда узнает, что я уже лишил ее девственности!
— Ах ты, подлец! — замахнулся на него Маурисиу, но Марселло сумел увернуться от удара и стремглав понесся к дому, крича на бегу:
— А ты бездельник и приживал! Тебя терпят в нашем доме и дают тебе кусок хлеба только потому, что ты спишь с моей сестрой!
Маурисиу догнал его у самого порога и, применив боксерский прием, нанес мощный удар в челюсть.
Марселло истошно завопил, вся его родня высыпала во двор, замыкающим был Фарина, но он не принимал участия в последовавшем затем скандале.
Марселло тоже выбыл из строя — он мог только мычать, но не говорить, так как Маурисиу своротил ему челюсть.
Остальные члены семьи Винченцо, включая и зятя, поносили друг друга, не стесняясь в выражениях и не задумываясь о возможных последствиях. Все взаимные обиды и претензии, копившиеся еще с той поры, как стало известно о беременности Катэрины, теперь были высказаны, и кончилось это тем, что Маурисиу покинул дом тестя.
— Я не могу жить среди людей, которые меня презирают и унижают, — сказал он. — Даже ты, Катэрина, встала на сторону брата, не разобравшись, за что я его ударил.
— Если бы ты его просто ударил, а ты свернул ему челюсть! — возразила она.
— Я больше не собираюсь это обсуждать, — сказал Маурисиу. — Если ты меня еще любишь, то собирайся, и пойдем отсюда.
— Куда?! Ты хочешь повести меня к своей матери, чтобы она там надо мной поиздевалась? Я же для нее только «грязная итальянка». Она выставит меня вон, и тебя вместе со мной. Нет, я туда не пойду.
— Но у меня нет другого дома и другой матери!
— У тебя вообще ничего нет, потому что мать от тебя отказалась и выгнала из дома! А другого дома ты не нажил!
— Ну это я уже слышал. От твоего брата и от сеньора Винченцо. «Нахлебник и приживал»! Нет, уж лучше терпеть упреки родной матери, чем выслушивать такие оскорбления в доме тестя! — сказал Маурисиу и ушел не оглядываясь.
А Катэрина забилась в рыданиях.
