— Ему трудновато приходится, — говорил Жозе Мануэл, кивая на Тони. — Парень-то он крепкий и к работе привычный, одна беда — руки. Неизвестно, сможет ли он потом играть на фортепьяно. Из-за рук и переживает.
— А из-за семьи? — спросила Нина.
— Если бы не переживал, не работал бы грузчиком, — ответил Жозе Мануэл. — В музыкальном магазине слишком мало платят, а он, хоть и ушел из семьи, хочет зарабатывать достаточно, чтобы хватало и жене и ребенку.
— Понимаешь, мама растила меня одна. И, если бы сейчас Тони проявил к своей семье полное равнодушие, мне бы невольно думалось, что и мой отец был к семье равнодушен, — чистосердечно призналась Нина.
— Не думай так! Знаешь, как он вкалывает ради женщины, от которой ушел! — горячо защитил Тони Жозе Мануэл.
У него у самого была сложная семья, трудные отношения между родителями, и он понимал, как важно Нине знать, что отец ее не бросил, что он думал о ней и любил ее.
После этой пламенной речи Жозе Мануэла Нина успокоилась, а то ведь даже хотела поговорить с Тони, объяснить ему, что какие бы ни были отношения между родителями, ребенок ни при чем, он все равно нуждается в отце.
Но объяснять это Тони было не надо, он сам все прекрасно знал и, как только скопил небольшую сумму денег, тут же отправился в дом тестя, чтобы дать Камилии на ребенка.
— Я знала, что ты придешь, — твердила Камилия, — знала, что ты вернешься!
— Я пришел, но не вернулся, Камилия, — сказал Тони.
— Я тебя искала, — продолжала Камилия. — Я знала, что у тебя нет ни рейса, мне снилось, что ты голодаешь. Я искала тебя, чтобы дать тебе денег…
— Что за глупости, Камилия! — Тони протянул ей скопленное. — Это я тебе принес деньги, а от вас, от тебя, от твоего отца я не возьму больше ни монетки!
Камилия растерянно взяла деньги.
— Где же ты работаешь? Я была в музыкальном магазине, но сеньор Манчини сказал, что ты ни разу не приходил к ним и он не знает твоего адреса.
— Я работаю грузчиком на рынке, Камилия. И не советую тебе там меня искать. Это неподходящее место для барышень, — Тони усмехнулся, представив себе Камилию среди грубых парней.
— На рынке?!
Камилия была потрясена: Тони, ее Тони работает грузчиком! Да мыслимо ли такое?
— Но почему, почему ты ушел от нас? Разве тебе было у нас плохо? Разве мои родители не приняли тебя как своего родного сына? — Камилия искренне не понимала, зачем Тони было уходить, почему он так переменился в отношении к ней. — Вспомни, Тони, я всегда была готова ради тебя на любые лишения. Я даже жила в мастерской Агостино, а жить там было совершенно невозможно. И теперь, если тебе не нравится жить с моими родителями, мы можем снять комнату и жить одни!
Тони сморщился, будто съел целиком лимон.
— Не возвращайся больше к этой теме, если хочешь меня видеть. Мы никогда не будем вместе! Никогда!
После ухода Тони Камилия рыдала на груди Ципоры, а та пыталась утешить ее. Ципора прожила долгую жизнь, многое повидала и пыталась объяснить дочери, что согласия в семье можно добиться только взаимным терпением.
— Ты была слишком требовательна, Камилия. Замучила мужа своей ревностью, — говорила дочери Ципора.
— Это он замучил меня, — тут же возмутилась Камилия, — я не знала ни минуты покоя, потому что…
— Тони тут ни при чем. У него много недостатков, он рохля, мечтатель, не умеет зарабатывать деньги, но в том, что он бегает за каждой юбкой, его никак нельзя упрекнуть. Ты не согласна? — Ципора внимательно посмотрела на дочь.
Камилия задумалась. Мать была права. Но суть заключалась в том, что Тони был точно так же равнодушен и к ней, как к остальным женщинам, это и бесило ее до крайности, доводило до истерик, а потом до скандалов.
— Он меня не любит, мама, — с глухим рыданьем сказала она.
— Он вернется, когда родится ребенок, — сказала мудрая Ципора. — Береги ребенка, и Тони будет с тобой. Ты же видишь, что он дорожит им. Он пришел, принес деньги. Если ты будешь к нему терпима, не будешь его ревновать, он останется. Здесь, в чужой стране, он очень одинок, и дороже и ближе его собственного ребенка у него никого не будет!
— Но я хочу, чтобы он любил меня, а не ребенка! — заявляла на это Камилия. — Он ушел! Он так и не дал мне своего адреса!
И Ципора в тоске разводила руками — она ничем не могла помочь своей дочери.
Камилия никак не могла смириться с отсутствием Тони. Единственное место, где она чувствовала его близость, был музыкальный магазин. И она стала приходить туда в надежде услышать музыку, которая бы сблизила бы ее с ушедшим мужем. Но там никто больше не играл… И Камилия перестала туда ходить.
В музыкальный магазин тянуло и Марию. Стоило Мартино уехать в очередную поездку с Фариной, как она отправлялась странствовать по городу в надежде повстречать Тони. Что-то подсказывало ей, что он здесь, где-то рядом, близко.
Ее возрастающее беспокойство чувствовал и Мартино. Он стал предлагать Марии ездить вместе с ним.
— Ты посмотришь, где мы с тобой будем жить, — говорил он. — Выберешь сама место, которое придется тебе по вкусу. Бразилия — очень красивая страна, мне хочется, чтобы мы открывали ее вместе.
— Я с удовольствием поехала бы с тобой, — отвечала Мария. — Но боюсь за маленького. Он плохо переносит жару, а в дороге столько непредвиденного. Лучше уж мы будем ждать тебя здесь, в пансионе. А что касается имения, то я целиком полагаюсь на тебя.
Мартино был слишком разумным человеком, чтобы настаивать на своем вопреки таким очевидным доводам. Тем более и Мария, как считал Мартино, еще не оправилась после пережитого потрясения, ни физически, ни нравственно. Поэтому на сердце у него и было неспокойно. А не ехать было нельзя. Фарина узнал о возможности бесплатно получить государственные земли, и теперь они вдвоем прилагали все усилия, чтобы получить доступ к этим землям. Это, однако, было непросто. И для них, приезжих людей, надо прямо сказать, в этом был и риск, и авантюра. Но именно это их и привлекало. Они собирались заняться новым делом втроем, вместе с Винченцо. Фарина сумел уговорить и его. И теперь искали районы, где можно было рассчитывать на бесплатные земли, и одновременно составляли план действий, как обойти чиновников, кому дать взятку, чтобы попасть в списки.
Разумеется, в подробности грядущих махинаций Мартино жену не посвящал, вполне резонно считая, что это не ее ума дело. Но вынужден был оставлять ее часто и пока не знал, как долго будет вынужден уезжать в свои деловые поездки.
Мартино уезжал, а Мария, оставив малыша с няней, отправлялась в очередное странствие по городу под предлогом необходимых покупок. И непременно заходила в музыкальный магазин. Она рассматривала фортепьяно, и ей казалось, что по клавишам бегают руки Тони и он играет песню, которую играл когда-то ей. Если бы она знала, как недалека была от истины! Если бы клавиши обладали памятью, то они должны были бы помнить пальцы Тони.
Придя в очередной раз в музыкальный магазин, Мария внезапно услышала музыку. Кто-то играл, так играл, что у нее зашлось сердце. Она подошла поближе к инструменту и… не поверила своим глазам: за фортепьяно сидел Дженаро! Он играл, прикрыв глаза, а когда открыл их, то увидел перед собой Марию, но решил, что продолжает грезить, и не прервал игру. Мария разбудила его ото сна, бросившись к нему со слезами на глазах.
