Не искушай меня

Они прошли в большой зал, и Зоя, наконец, увидела её: старую и явно нездоровую леди под бархатным, красным с золотом балдахином. Она сидела в бархатном, красном с золотом кресле. Принцессы и фрейлины стояли рядом.

Люди подходили к Королеве, кланялись и приседали в реверансе. Стоящая перед Зоей девушка, пугающе юная, как раз проходила представление. На ней было надето скромное платье цвета слоновой кости.

Но Зоя не была юной девушкой. Она отличалась от них, и было бы глупо притворяться тем, кем она не являлась.

Однако сегодня не был день обычных представлений ко двору, и Зоя не так выделялась среди юных дев с их девичьими платьями. Большинство дам и джентльменов, застывавших перед пожилой особой в бархатном кресле, были ей хорошо знакомы. Королева сказала девушке несколько слов, но едва кивала большинству из кланявшихся и приседавших.

Зоя в восхищении наблюдала.

Перед ними никого не осталось. Мама двинулась к балдахину, прямо за ней шла Зоя. Мама что-то сказала, но она ничего не расслышала из-за звона в ушах.

Не падать в обморок, скомандовала она себе. Ты ведь преодолела такой путь, все эти мили от дворца Юсри-паши, от своего заточения.

Зоя посмотрела в сторону от Королевы, и её взгляд упал на Марчмонта, который стоял вместе с дипломатами. Хотя прекрасное лицо Люсьена оставалось, как обычно, непроницаемым, она различила заговорщический блеск в его зелёных глазах. Она вспомнила, как он назвал её негодницей.

Головокружение прошло, и она опустилась в реверансе, глубоко-глубоко, глубже, чем кто-либо мог сделать, поскольку ей довелось жить в мире, где простираются ниц перед вышестоящими особами, и все стояли выше женщины. Там женщина являлась собственностью, которую можно продать или использовать, или бросить под кнут.

Здесь, по крайней мере, женщина могла быть кем-то.

Зоя опустилась почти до пола, и это было словно погружение в сон, настолько нереально: пожилая женщина под бархатным, красным с золотом балдахином и зеркала с двух сторон, отражающие всё великолепие вокруг – роскошное убранство комнаты и разноцветные платья собравшихся, перья, мерцающие бриллианты и сверкающие канделябры.

Поднимаясь, она заметила озадаченное лицо Королевы и паузу, которая привела атмосферу в безмолвие. Стояла такая тишина, словно весь мир затаил дыхание.

Затем дама в красном с золотом бархатном кресле сказала:

– Мы рады Вашему возвращению, мисс Лексхэм.

Смущённая, совершенно сбитая с толку и растерявшаяся Зоя едва смогла выговорить «Благодарю Вас, Ваше Величество», поскольку ей вбили в голову, что это самое безопасное из всего, что можно говорить. В любом случае, она бы не смогла сказать ничего иного, потому что была поражена словами Королевы не меньше, чем ударом грома.

Рады Вашему возвращению.

Королева Шарлотта продолжила:

– Вы нам напомнили нашу добрую подругу, Вашу бабушку. Будем рады снова Вас видеть.

Зоя поняла, что это был сигнал к отступлению. Она пробормотала слова благодарности и начала пятиться. Запрещалось поворачиваться спиной к Королеве.

Одна из принцесс – Зоя не знала, кто именно – сделала шаг вперёд, прежде чем она начала приседать, выходя из комнаты.

Принцесса сказала:

– Мы чрезвычайно восхищены Вашей отвагой, мисс Лексхэм.

Только это. Короткая фраза и быстрая улыбка, прежде чем она вернулась к своим сёстрам.

Зое следовало удовлетвориться этим, хотя у неё была сотня вопросов. Но в такой толпе члены королевской семьи не могли разговаривать со всеми. В большинстве случаев, люди проходили безо всякой беседы вообще.

Она была на полпути к выходу, когда полный джентльмен, одетый в высшей степени замысловато, остановил её.

– Мы очень рады, что Вы вернулись, мисс Лексхэм, – сказал он.

Зоя осмелилась заглянуть в его бледно-голубые глаза. В них она увидела слёзы.

Она ощутила присутствие Марчмонта ещё до того, как увидела его.

– Ваше Высочество, – раздался его звучный голос откуда-то, из-за её правого плеча. – Благодарю Вас за Вашу доброту.

– Храбрая молодая женщина, – проговорил Принц-регент, ибо именно им являлся тот полный джентльмен. – Ненадолго останься с нами, Марчмонт.

Зоя выдохнула слова благодарности и приседала, и приседала, и приседала, пока благополучно не покинула комнату.

Она нашла свою мать и обменялась с ней взглядами, но лишь сжала её руку, поскольку не верила, что сможет заговорить.

Она боялась что-либо говорить. Не хотела всё испортить. Боялась, что проснётся и обнаружит, что это всё было во сне, и Королева не одарила золотым даром одобрения, вместе с принцессой и Принцем- регентом, эхом повторившими его.

Зоя не могла стоять неподвижно, в изумлении, так что ей пришлось вслепую следовать за матерью через море людей, голоса вокруг неё становились то тише, то громче.

Через время, показавшееся ей часами – что могло быть правдой, продвижение через залы происходило очень медленно – она ощутила чью-то руку на своём локте. Даже не глядя, Зоя знала, что это рука Марчмонта. Но она посмотрела на него, в его прекрасное лицо и увидела улыбку, притаившуюся в уголке рта.

– Отлично проделано, – сказал Люсьен.

Тысячи чувств закипели в её сердце. Она отвела взгляд, поскольку знала, что глаза могут рассказать обо всём, а это было гораздо больше, чем ему следовало видеть.

Он провёл её через залы, один за другим, и на лестницу, где спуск был таким же медленным, как и восхождение. Вокруг них снова бродили толпы, но если леди и прижимали слишком плотно свои юбки и шарахались в сторону, то Зоя этого не заметила.

Она его сделала. Свой реверанс перед Королевой. Она существовала в том мире, в котором была рождена.

Спуск по проклятой лестнице длился целую вечность, и ко времени, когда они достигли вестибюля, Марчмонт был опасно близок к тому, чтобы взорваться от нетерпения.

– Это займёт ещё уйму времени, пока мы сможем пробиться через давку во двор, – проговорил он. – В следующем зале есть картина, которую я хотел бы тебе показать.

– Но меня будет искать мама, – возразила Зоя.

– Всех будут искать их мамы, – ответил Люсьен. – Здесь моя сумасшедшая тётка Софрония, встречи с которой я предпочёл бы избежать в данный момент.

Он приметил фигуру в чёрном с того времени, как они двигались через залы. С некоторой долей везения, она уедет до того, как они пройдут к своей карете.

– Пойдём. – Он взял Зою за руку, быстро оглянулся по сторонам и скользнул в тихий коридор. Герцог обладал богатым опытом в нахождении путей через королевские покои. Ему были ведомы все закоулки и щели. Марчмонт играл свою роль при дворе и, так или иначе, ходил на задних лапках перед королевской семьёй практически половину своей жизни.

– У тебя всё получилось, – сказал Люсьен, как только они оказались вне поля зрения. – Отлично проделано, Зоя Октавия.

Марчмонт рассмеялся и швырнул свою треуголку в ближайшее кресло. Он обхватил её за талию и поднял в воздух, как делал при случае, когда она была совсем маленькой.

Она удивлённо засмеялась, он закружил её раз, другой, третий.

– Не останавливайся, Люсьен, – обычно говорила маленькая Зоя, – вскружи мне