секретарша кивнула и вернулась в офис. Я шагнул в кабину соседнего лифта и нажал на кнопку первого этажа.
Когда я вернулся в редакцию, Джин сидела за моим письменным столом и сортировала почту, которую я уже разобрал.
– Привет, Джин, как дела у Ширли?
– Она хорошо держится. Уолли ведь все еще без сознания. Но, похоже, докторов это не беспокоит. Ширли уехала домой. Как Линда?
– О, о ней хорошо позаботятся. – Я обошел стол и сел.
Джин стояла рядом со мной с пачкой писем для нас. Темно-серое платье очень шло ей. Темные волосы блестели. Я увидел у нее на руке платиновые часики на платиновом браслете. Неожиданно я понял, что замечаю мелочи, на которые решительно не обращал внимания еще вчера: часы, фасон платья, шелковистые волосы, спокойные, умные глаза. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, потом Джин сказала:
– Вы не хотите посмотреть почту?
– Я уже ее просмотрел, и там нет ничего важного, вы и сами управитесь. – После минутной паузы я попросил ее присесть. – Сегодняшний день начался скверно. Хотите узнать новости?
– Плохие?
Я рассказал о телефонном разговоре с Веббером и о том, что Мэйшью сможет одолжить только пять тысяч. Я также рассказал, как мне удалось уговорить Чендлера подождать печатать статью о Шульце и достать для нас с Максом разрешение на ношение оружия.
Она напряженно слушала.
– Ну, вот, пожалуй, и все. Не понимаю Веббера. Вероятно, его жена тоже воровала, и потому он опасается Горди. У Чендлера, разумеется, хватает других забот, и его это не интересует. Если Веббер сказал, что в папках не было ничего интересного и украл их какой-то псих, почему бы Чендлеру не поверить. Джин, меня это беспокоит. Я рассчитывал на Веббера и теперь вижу, что ошибался. Похоже, придется где-то выпрашивать пятнадцать тысяч, раз хочу выхлопотать для Линды этот материал.
– Может, попробуете уговорить Горди? – спокойно спросила Джин. – Потяните время, до сих пор вам это удавалось. Попросите у него отсрочку и скажите, что заплатить не можете. Тем временем обязательно найдете чем его припугнуть.
– Без Веббера я, скорее всего, ничего не найду.
– А ведь, пожалуй, досье Горди до сих пор у Веббера. Я могла бы до него добраться.
Я непонимающе взглянул на нее:
– Каким образом?
– Когда-то я оказала его секретарше Мэвис Шерман большую услугу. Она сделает для меня все что угодно. Постарайтесь уговорить Горди подождать несколько дней.
Я снял телефонную трубку и попросил Джули соединить меня с Джессом Горди из универмага «Велкам». Потом положил трубку.
– Чем вы помогли Мэвис?
– Это не должно интересовать вас, Стив. Во всяком случае, со многими случаются всякие неприятности. Если я могу кому-то помочь, то помогаю. – Она подняла руки, а потом снова опустила их на колени. – В один прекрасный день, кто знает, возможно, и мне понадобится помощь.
Зазвонил телефон.
– Мистер Горди?
– А, мистер Менсон, как поживаете? – Насмешливую нотку в его голосе нельзя было не заметить.
– Нам придется отложить дня на два то, о чем мы договаривались. Сейчас я просто не могу.
– Неужели! У меня тоже затруднения. Давайте поговорим о наших затруднениях сегодня вечером, как условились. В девять часов. Помните адрес? Истлейк, 189. Пока хватит какой-нибудь мелочишки. В общем, договорились. – И он повесил трубку.
Джин слушала по параллельному телефону. Мы положили трубки и посмотрели друг на друга.
Она встала:
– Я приглашу Мэвис пообедать. Статья о противозачаточных таблетках готова, и я пошлю ее в номер.
Раздался звонок. Звонил Марвин Гудер, наш специалист по дорожным происшествиям. С этого момента и до самого обеда у меня не выдалось ни единой свободной минуты. В полдень я пошел пообедать с Джимми Рефферти, нашим театральным критиком. Без особого внимания, вполуха слушал я его, пока мы расправлялись с недолгим обедом занятых людей. Наконец он сказал:
– Послушайте, Стив, мне кажется, вы не очень заинтересованы. У вас ничего не случилось?
– Я все думаю об Уолли, – сказал я, и это было неправдой.
Он покачал головой:
– Странное дело. Это, скорее всего, грабеж, и такое может случиться с каждым из нас. Послушайте, а что, если я напишу статью об опасностях, которые ожидают нас на улице, и как-то увяжу это с детективной тематикой в кино?
– Хорошо, пришлите мне набросок. – Я подозвал официанта, желая расплатиться.
– Господи, вы проявляете такой энтузиазм, словно восьмидесятилетняя дама, которой предложили заняться любовью.
Я уплатил по счету.
– А что вам известно о половой жизни восьмидесятилетних дам? – спросил я и ушел.
Затем отправился в банк и выложил чек на предъявителя на три тысячи долларов. Клерк одарил меня сияющей улыбкой и сказал, что ему очень понравился последний номер нашего журнала. Потом извинился и исчез за перегородкой. Очевидно, Эрни дал разрешение, так как он немедленно вернулся и выплатил мне триста новеньких десятидолларовых бумажек. Я уложил деньги в портфель и поехал обратно в редакцию. По дороге я раздумывал, отвечает ли эта сумма запросам Горди о мелочишке. Удовлетворится ли он пока этим?
Джин еще не вернулась с обеда. Я позвонил в больницу, и мне сказали, что Уолли еще не пришел в сознание. Потом я набрал номер Люсиль.
– Нашей бедняжке все еще плохо, – проворковала Люсиль. – Было бы просто немилосердно заставлять ее подходить к телефону. Синяк у нее ужасный.
– Тогда будем милосердны, – заявил я и повесил трубку.
Вошла Джин:
– Кажется, я все уладила. Если только досье Горди не уничтожено, Мэвис достанет вам копию. Она говорит, что вчера вообще не было никакой кражи. Сразу же, как только Веббер уйдет, она поищет в архиве.
– Она сказала, в котором часу он уйдет?
– Около семи. У нее есть ключ. Она позвонит нам, как только найдет досье.
– Если я получу досье до разговора с Горди, то у меня на руках будет хоть какой-то козырь.
– Если оно там, вы его получите.
– Спасибо, Джин. Я приготовил для Горди три тысячи долларов и позвонил в больницу.
– Я тоже говорила с Ширли. Она ничего в полиции не сказала. Бреннер теперь думает, что на Уолли напали обычные грабители.
– Может, так оно и было.
– Ну, ладно, пора заняться работой. Вам нужно написать вступительную статью, а у меня полный стол незаконченной работы.
Когда она ушла, я пододвинул пишущую машинку. Во вступительной статье речь шла о девальвации доллара. Мне никак не удавалось написать что-то связное, но наконец я овладел темой, хотя к тому времени пол был усыпан скомканными бумагами.
День прошел незаметно.
Я ответил на множество телефонных звонков, принял трех корреспондентов, явившихся со своими идеями. Две оказались никуда не годными, третью я одобрил. Потом диктовал на магнитофон. Загудел зуммер, и я передвинул рычажок.
