– Да вроде бы жива. А ты как, подруга?
– Подними прожектор. – Ругстад взяла чемоданчик и направилась прямо в расщелину, к медведице. – Будешь мне подсвечивать… Слушай… она вот-вот еще одного детеныша родит!
Ларс второй ходкой доставил к дому Ругстад одного из русских, а также взятые на прицеп сани.
– Мэрит! – крикнул он, не входя в дом. – Ильина! Девушки, вы где?
Воронин отцепил крюк, оттащил чуть в сторону сани с их поклажей.
– Послушай, друг! – обратился Торенсен к русскому. – Может, ты сам привезешь своего товарища?
– Я никогда не ездил на скутере, – сказал Воронин.
– Тут нет ничего сложного – очень простое управление. Попробуй… садись же!
– Вряд ли, Ларс, – перебил его Воронин. – Говорю же – я не умею управлять снегоходом. Да и погода такая, что боюсь заплутать.
– Ладно, я понял. – Ларс уселся обратно на сиденье скутера. – Я быстро. А ты будь осторожен. Здесь где-то медведь шляется. А еще лучше, иди-ка сразу в дом! Вход через пристройку.
– Спасибо, Ларс! – крикнул вдогон рванувшему с места скутеру Воронин. – Спасибо, дружище!
Несколько секунд он стоял неподвижно, присматривался и прислушивался к новой для него обстановке. Надо же, как все удачно для них складывается! Тайник, который им поручено проверить – и изъять там кое-что, если будет что изымать – находится всего в каких-то трехстах метрах от «дачи» Ругстад. У него, правда, нет с собой прибора, при помощи которого можно с точностью до метра по излучению активируемого дистанционно маяка установить место, где сделана закладка. Но он ему сейчас без надобности. Потому что само это место, как его ему обрисовал Полста восьмой, найти будет так же просто, как если бы он имел при себе электронный ресивер.
Скутер, съехав на лед бухты, выбрался на собственную колею и помчал на юг, к мысу Kapp Thordsen.
Воронин извлек из укладки на санях свою пару лыж. Он, конечно же, умеет управляться со скутером. И мог бы сам прокатиться на снегоходе к мысу, чтобы подобрать там своего товарища. Но будет лучше, если он – сейчас же, воспользовавшись благоприятным моментом, проскочит на лыжах ко Второму лагерю. И проверит тайник на предмет наличия там закладки.
Мэрит прокалила на огне спиртовки лезвие ножа, затем, как заправский акушер, перерезала пуповину, связывавшую роженицу с только что появившимся на свет детенышем. Вторым по счету, кстати: первенец лежит у входа, завернутый в шерстяную кофту на расстеленном там одеяле.
Земля под ногами вдруг вздрогнула. Затем еще раз и еще. Мэрит даже на секунду показалось, что это не медведица бьется в родовых схватках, а сама местная природа вынашивает в муках новую жизнь.
Откуда-то сверху, с верхушек скал, сыпануло снегом. Мэрит охнула, невольно прижала к себе звереныша, увидевшего свет всего каких-то пару минут назад! То существо, которое она сейчас держала в окровавленных руках, было маленьким – размером всего сантиметров в десять. Первенец, которого медведица родила еще с полчаса назад, как ей показалось, был чуть крупней. Но все равно оба они были такими крохотными… Мышата какие-то, а не медвежата!
– Ильина, второй! – крикнула она подруге. – Еще один!
– Да, второй толчок! – отозвалась та. – Но послабее прежнего. Балла три, не больше!
– Я говорю про медвежонка! Второй родился. Я уже перерезала пуповину.
– Ух ты!.. Классно. Никогда не присутствовала при родах белой медведицы… Вот это да!
Мэрит, надо сказать, тоже не доводилось прежде выступать в роли медвежьего акушера. И теперь она беспокоилась, все ли в порядке, все ли она сделала правильно.
Конечно, в условиях дикой природы медведицы сами себя обслуживают, сами управляются. Вообще-то, самки белых медведей рожают несколько поздней, в начале или в середине апреля. А у этой бедняги, наверное, из-за полученной раны случились преждевременные роды. Она так обессилена, что не способна не то что перегрызть пуповину и «зализать» своим шершавым языком детенышей, но и пошевелить конечностями или головой.
Ильина вытащила из рюкзака кусок фланелевой материи. Соорудила из нее нечто вроде конверта – один такой сверток с детенышем белой медведицы уже лежит на расстеленном у входа одеяле. Взяла у Мэрит «хомячка», опустилась на колено и осторожно, как чрезвычайно хрупкую вещь, уложила крохотного детеныша на эту импровизированную пеленку.
– Так… Интересно… А это еще что такое? Ильина, ну-ка взгляни!
Света посмотрела в ту сторону, куда Мэрит направила луч фонаря. И увидела – чуть дальше, в расщелине, где снег не так плотно утрамбован, как у входа – какой-то большой сверток.
– Что там, Мэрит?
Ругстад подошла ближе… Наклонившись, стала разглядывать находку. Какой-то мешок… Похоже, это палатка в чехле. И еще один…
Мэрит дернула за торчащую из-под него лямку. Еще раз, сильнее. И не без труда извлекла из-под слежавшегося снега тяжелый рюкзак…
– Тут, кажется, палатка. И еще какой-то рюкзак..
– Вот так дела, – удивилась Ильина. – Откуда они здесь взялись?
Откуда-то снаружи донесся мужской голос.
– Эй… девушки! Ильина… Ругстад… Что вы там делаете?
Услышав голос Воронина, Ильина чрезвычайно обрадовалась. Все же иметь рядом в подобной ситуации бывалого опытного мужика намного лучше, чем обходиться девичьими силенками и своим умишком.
Она высунулась из расщелины навстречу поднимающемуся по «торчку» мужчине.
– У нас тут такое! Такое!.. Мы роды у белой медведицы приняли!
Воронин остановился, стал всматриваться в подсвеченный лучом включенного прожектора зев расщелины.
– Ну вы даете… Это что, самка? Не… ну такого я еще не видел! Не опасно ли вам здесь находиться рядом с ней? Кстати, я тут на берегу огромные следы видел.
– Это ее пара. Вы бы видели, что за особь! Мы его это… Короче, мы его прогнали, чтоб не мешал принимать роды!
Воронин, осмотревшись, покачал головой.
– Вы или сумасшедшие, или настоящие герои! А что с самкой?
– Она ранена. И у нее случились преждевременные роды. Ну… это у нас такая версия. Самец, кстати, тоже ранен.
– Вот как? Кто же это их?
– Не знаю. У самки рана порядком нагноилась! На голове след от пули… Что-то крупнокалиберное.
– Это не очень похоже на место, где самки устраивают себе берлоги. Вы не находите?
– Да, конечно… Мы с Мэрит тоже удивляемся.
– Похоже, ее подняли из «зимней квартиры», и она перебралась сюда… Так, а где ее приятель? Он ведь может вернуться.
– Говорю же: мы его отогнали! Ну или он сам ушел… не знаю. Кстати, мы тут кое-что еще нашли. Мешок и рюкзак. Они и сейчас лежат в расщелине, там, чуть дальше! Наша Мэрит…
Ильина не успела договорить фразу: из свертка, в который они положили первенца, донеслись какие-то звуки.
– Ой… пищит! – Светлана присела на корточки. – Ругстад, ты слышала?
Ругстад на скорую руку обработала антисептиком длинную борозду-рану на голове у самки. Она опасалась ее когтей. А потому осторожничала, чтобы та, если вдруг очнется, не поранила ее. Но медведица была настолько слаба, настолько обессилена, что вообще никак не отреагировала на ее действия. У Мэрит в какой-то момент даже возникло опасение, что она «отходит»… Но самка дышала; она была жива. Не известно, переживет ли эта представительница рода полярных медведей нынешнюю ночь…
Мэрит стащила с выхоложенных морозом кистей рук медицинские перчатки, бросила их здесь же. Надела шерстяные перчатки. Вряд ли они смогут сделать большее, чем уже сделали. И вряд ли способны еще чем-то помочь родившей только что двух крохотных детенышей белой медведице.
– Что будем делать, Мэрит? – спросила Ильина. – Здесь их нельзя оставлять!
– Конечно, нельзя! Если вернется самец, он может сожрать детенышей.
