— А мне кажется, это ты обо всем забыла: о прошлой ночи или сегодняшнем утре, к примеру.
Роксана отвернулась, приглаживая ладонью волосы.
— Я ничего не забыла. Я просто пытаюсь трезво взглянуть на ситуацию.
— Это ты любовь называешь ситуацией? — резко спросил Брэм. — Спасибо. За трезвость и практичность, за все!
— Ладно тебе, Брэм Тэйлор, — с натянутой усмешкой отозвалась Роксана. — Я не из тех женщин, которые ставят мужчине в вину любую произнесенную вслух глупость.
— Какая ты хладнокровная и рассудительная!
— Такая уж у меня натура: хладнокровная и рассудительная. А вот ты — холерический романтик, который уговаривает себя, что влюблен.
— По-твоему, я тебя на самом деле не люблю, так?
— Я знаю только то, что я тебя не люблю! — Роксана повернулась спиной к Брэму, досадуя на свой обвиняющий тон.
— Я ничего тебе не обещала, — произнесла она более спокойно и окинула взглядом разложенные на полу подушки, еще сохранявшие след двух лежавших здесь тел, — а раз не обещала, то не могу обманывать тебя.
— Но что делать, если все сказочные принцы влюбляются в принцесс с первого взгляда? — приподнял брови Брэм.
Веселье в его голосе разозлило Роксану.
— Пошли они к черту, эти принцы! Я не просила тебя влюбляться в меня. Мне вовсе не нужно, чтобы кто-то любил меня.
Брэм поймал рукой ее подбородок и приподнял его.
— Веди себя так и дальше, и никто тебя не полюбит, — сказал он с лучезарной улыбкой и добавил: — Никто, кроме меня.
Роксана почувствовала, что еще минута, и она не сможет больше сопротивляться. А потом эти воспоминания о ласковых руках и жарких губах…
— Надо прибраться! — во всеуслышанье объявила она и в подтверждение этих слов сгребла со стола пакет из-под хлопьев и конфетные обертки. — Помогай мне!
Она пихнула Брэма локтем в бок.
— Ты же знаешь, какая я чистоплотная.
Через четверть часа кабинет блестел как новенький. Войдя в привычную колею, Роксана приободрилась и ощущала себя готовой к любой борьбе.
Она откатила тележку с ведром и шваброй обратно в туалет, а когда вернулась, на полу лежали обрывки журналов.
— Глазам своим не верю! — Она подозрительно посмотрела на Брэма. — Я только что вылизала здесь пол, мистер Тэйлор. Как ты умудрился так намусорить?
— Нет ничего проще, — с кривой усмешкой ответил Брэм.
— Радуешься? — вспыхнула Роксана, подобрала бумагу и швырнула ее в мусорное ведро. — Если ты устроил то же самое в остальных комнатах, то иди и убирай.
Брэм подошел к ней и схватил за талию.
— Я бы предпочел заняться кое-чем другим. — Он потерся носом о ее плечо.
— Я понимаю твои устремления, но ничего из этого не получится. — Ледяной тон отповеди никак не вязался с учащенным биением сердца. — Время развлечений кончилось, Абрахам Тэйлор!
— Ты на редкость соблазнительна, — задумчиво сказал Брэм. — Несмотря на всю свою викторианскую чопорность.
К трем часам весь четвертый этаж блестел. Роксана торжественно вручила Брэму пакет с туалетными принадлежностями.
— Кажется, все! Никому и в голову не придет, что кто-то был здесь все праздничные дни. — Три вертикальные морщины прорезали ее гладкий лоб. — Вот только поломанные автоматы… Объясняться предоставляю тебе. Ты был последним, кто в пятницу покидал банк.
— Благодарю, — сказал Брэм, располагаясь в кресле. — Что ты намерена делать дальше?
— Ну!.. — она кашлянула и продолжила: — Я намереваюсь надеть пальто и сапоги, по подземке добраться до центра и поймать такси до дома.
— А как же я?
— Ты? — Роксана нахмурилась и провела пальцем по лакированной поверхности стола. — Ты поедешь в аэропорт и будешь ждать самолета на Санта-Крус.
Брэм одарил ее лучезарной улыбкой.
— А раскаиваться не будешь? — спросил он доверительно.
Роксана рассвирепела.
— Ты для меня больше не существуешь! — бросила она. — Знать тебя не желаю!
— Браво! — Брэм зааплодировал. — И все же ты врешь.
Он заложил руки за голову и откинулся в кресле.
— И я могу доказать, что ты врешь, потому что знаю тебя лучше, чем…
— Опять психоанализ! Ладно, если ты так хорошо знаешь меня, догадайся, что я сейчас сделаю!
Она развернулась и решительно зашагала из кабинета.
— Никуда ты не уйдешь! — крикнул он вдогонку. — Хватит блефовать!
— Так, значит, я блефую, да? — бормотала Роксана, натягивая сапоги и надевая старую енотовую шубу. — Какая наглость! Он знает меня лучше, чем я сама! Ха-ха!
Она с размаху нахлобучила шапку и с громким топотом двинулась по коридору.
Брэм настиг ее у самого лифта.
— Эй, подожди! Что ты, черт возьми, делаешь? Куда ты собралась?
Роксана выдернула руку и повесила сумочку на плечо.
— А ты разве не в курсе? — с издевательским изумлением в голосе спросила она. — Я думала, ты все обо мне знаешь.
Она нажала на кнопку. Двери открылись, и Роксана шагнула внутрь.
— Как же так, психоаналитик? Так оплошать!
Роксана помахала рукой, и двери сдвинулись, заслоняя от глаз обескураженное лицо Брэма.
Брэм задумчиво потер щеку.
— Черт бы тебя побрал, Тэйлор, со всем твоим выпендрежем! Она не блефовала. Вот те на!
Лицо у него вдруг прояснилось.
— Впрочем, что я расстраиваюсь. Теперь мой ход, и уж кто-кто, а я сумею, — он щелкнул пальцами, — воспользоваться своим преимуществом!
Расчистка двора от снега при всей своей бессмысленности наполняла Роксану странным ощущением счастья. Отбросив в сторону очередную порцию снега, она поправила себя: не счастья, а душевного спокойствия.
Славное занятие — врезаться в снежные пласты, шаг за шагом очищать пространство перед собой, и ничего, кроме снега, не видеть, а чувствовать, как ноют мускулы и поет тело.
Роксана остановилась и чихнула. «Как там у меня нос?» — подумала она и сразу же вспомнила про Брэма. Семьдесят два часа назад этот ублюдок и его нос вихрем ворвались в ее спокойную, ясную, чистую жизнь. Именно чистую!
Роксана яростно отбросила в сторону еще одну лопату снега и остановилась, чтобы оценить результаты своих усилий.
— Кретинизм! — изрекла она с отвращением, и вместо того, чтобы продолжить работу, плашмя упала на снег.
Удивительно! Она, такая разборчивая, так быстро пошла на интимную связь с еле-еле знакомым мужчиной. Ох, ах, трах-тарарах — и все! И до свидания!
Может быть, все дело в возрасте. Роксана читала, что женщины достигают зрелости к тридцати годам, а ей в августе стукнет тридцать один. Может быть, разыгрались гормоны и выкинули такую шутку?
