дифтерии – и лишь спустя полгода после его папы.
Отец мальчика, пятый герцог, умер от полученных при крушении кареты ран.
– Этот самый папа назначил Эйнсвуда опекуном троих детей, – напомнила Лидия. – Как ты считаешь, что нашло на пятого герцога, что он доверил детей первому распутнику Англии?
– Видать, пятый герцог был знаком с тем порядочным парнем.
Лидия поставила чашку.
– А может я только ищу предлог, пытаясь оправдать то, что поддалась на смазливую физиономию, статную фигуру и чары обольщения опытного повесы.
– Надеюсь, вы не выискиваете оправдания, принимая в расчет меня, – заверила Тамсин. – Лично я не буду думать о вас плохо, если вы пойдете с ним в постель. – Карие глаза за очками блеснули огоньком. – Наоборот, мне было бы чрезвычайно интересно послушать обо всем этом. Исключительно в познавательных целях, разумеется. И вам вовсе не нужно будет изображать это в лицах.
Лидия попыталась глянуть на нее свысока, но трясущиеся от смеха губы испортили все впечатление. Она сдалась и рассмеялась, Тамсин захихикала вместе с ней.
Какая она милая, подумала Лидия.
Несколькими словами Тамсин развеяла мрачное уныние Лидии, и уже не впервые. С Тамсин можно говорить о чем угодно. Она схватывала все налету, обладая при этом открытым сердечком и тонким чувством юмора.
Ее родители не ценили такое сокровище. Отец ее бросил, а мать вынудила уехать прочь, когда можно было с легкостью удержать дочь. Тамсин ведь ничего не просила. Она страстно желала быть полезной. Никогда не жаловалась на долгие часы, вынужденно проводимые в одиночестве, пока работала Лидия. Тамсин так воодушевилась, когда ее попросили помочь с документами. Самое нудное задание порыться в бумагах для нее являлось приключением. Горничные обожали ее. Как и Сьюзен.
И хотя давным-давно жизнь приучила Лидию не верить в помощь Провидения, она не могла не смотреть на свою компаньонку иначе, чем как на дар небес.
Сегодня ночью, если все обернется благополучно, Лидия в ответ сможет отплатить небольшим, но драгоценным подарком.
Именно это важно, напомнила она себе.
Она встала, все еще улыбаясь, и взъерошила волосы Тамсин.
– Вы ничего не съели, – заметила девушка. – Все же, по крайней мере, вы воспрянули духом. Хотелось бы мне, чтобы было так же легко развеселить Сьюзен.
С запозданием Лидия заметила, что в столовой не болтается псина, обычно притворявшаяся, что она на последнем издыхании от голода.
– Она воротит нос от завтрака, – сообщила Тамсин. – Дотащила меня на Сохо-сквер, потом обратно домой тремя минутами позже. Не захотела гулять. Пошла в сад, положила голову на лапы и даже не обратила на меня внимания, когда я пыталась соблазнить ее игрой в мяч. И за палочкой она не хочет гоняться. Я искала ее утку, когда вы спустились.
У Сьюзен водилось несколько игрушек. Поломанная деревянная утка со старой пружиной была ее любимой.
Хотя если у Сьюзен дурное настроение, как сейчас, вряд ли утка ее приободрит, судя по опыту Лидии.
– Либо она съела что-нибудь неудобоваримое – приблудного пекинеса, к примеру – либо в дурном расположении духа, – предположила Лидия. – Пойду-ка, взгляну на нее.
Она покинула столовую и пошла к задней части дома. Не успела она сделать и пары шагов, как услышала громоподобный стук лап со стороны кухни вверх по лестнице.
Дверь людской распахнулась, и ворвалась Сьюзен. Не разбирая дороги, она врезалась в Лидию и чуть не опрокинула ее.
Раздался стук, и из гостиной заспешила Бесс, чтобы открыть дверь.
Лидия восстановила равновесие и заторопилась за возбужденной собакой.
– Сьюзен, к ноге, – закричала она. Бесполезно.
Отпихивая горничную, мастифиха подняла у двери шум. Бесс пошатнулась и схватилась за дверную ручку. Дверь распахнулась, Сьюзен выскочила, отшвырнув Бесс в сторону, и прыгнула на стоявшего на крыльце мужчину. Лидия увидела, как тот пошатнулся под весом мастифихи за мгновение до того, как собственная нога Лидии обо что-то запнулась.
Лидия повалилась вперед, и, падая головой вниз, заметила отскочившую в сторону деревянную утку. За мгновение до того, как она очутилась на земле, ее резко дернули и прижали к большому твердому торсу.
– Чума вас забери, что ж вы даже не смотрите под ноги? – над ее закружившейся головой произнес ругательство такой знакомый голос.
Лидия подняла голову и уставилась прямо… в смеющиеся зеленые глаза герцога Эйнсвуда.
Четверть часа спустя Лидия уже сидела в своем кабинете, наблюдая, как его светлость пристально рассматривает книги и мебель словно оценщик, пришедший описать имущество за долги. Между тем, Трент – а именно его безуспешно пыталась сбить с ног Сьюзен – вместе с Тамсин и Сьюзен отправились на Сохо-сквер, поскольку Эйнсвуд уговорил их прогуляться.
– Ах, «Жизнь в Лондоне» мистера Пирса Игана [6], – произнес герцог, беря с полки книгу. – Одна из моих любимых. Это отсюда вы почерпнули свои познания в боксе, как удобней бить по башке?
– Мне скорее хочется почерпнуть, зачем вы проникли в мой дом, – холодно промолвила она. – Я ведь предупредила, что заберу вас в девять часов вечера. Вы хотите, чтобы весь мир был осведомлен, что мы знакомы?
– Весь мир уже понял это месяц назад на Винегар-Ярде. Мир являлся свидетелем нашей первой встречи. – Он не отрывал взгляда от книги. – Честно говоря, вам следовало бы взять Крукшенка своим иллюстратором [7]. Пурвис слишком подражает Хогарту[8]. Вам требуются озорные приемы Крукшенка.
– Я хочу понять, что все это значит: вы тут расхаживаете и хозяйничаете, как у себя дома, и Трента притащили с собой.
– Мне нужно было убрать с дороги мисс Прайс, вот я и привел его с собой, – пояснил он, переворачивая страницу. – Я-то думал, что это очевидно. Он займет ее выяснением тайны Карла Второго и тем самым убережет от размышлений по поводу моего неожиданного прибытия.
– Вы могли бы достигнуть той же цели, совсем не появляясь здесь, – отпустила колкость Лидия.
Эйнсвуд закрыл книгу и вернул на полку. Затем прошелся по Лидии взглядом, медленно с головы до пят. Лидия ощутила в затылке горячие мурашки, которые поползли во все стороны. Ее взгляд скользнул по его рукам. И вновь ее пронзило сильное желание, пробужденное прошлой ночью его объятиями, и она вынуждена была попятиться и занять руки уборкой на столе, чтобы не дать им потянуться к Эйнсвуду.
Хотелось бы ей, чтобы в пору ее девичества у нее имелся маломальский опыт подростковой влюбленности. Тогда бы она познакомилась с подобными чувствами и научилась их обуздывать, как сумела справиться со многими другими.
– Я попросил Трента пригласить мисс Прайс сегодня вечером в театр, – сообщил он.
Сие заявление встряхнуло Лидию и вернуло к делу. Трент. Тамсин. В театре. Вместе. Она вынудила себя задуматься. У нее должны найтись возражения.
– Джейнза не будет в наличии, чтобы обобрать Трента в бильярд, – продолжил Эйнсвуд, отвлекая ее. – И предоставить Трента самому себе я не могу. Я было подумывал вовлечь его в наши тайные делишки…
– В наши…
– …но от мысли заполучить умение оказывать помощь, присущее исключительно Тренту, как спотыкание, разбивание вещей, натыкание на двери, ножи и пули, у меня волосы дыбом встают.
– Если с ним столько хлопот, то какого черта вы его привечаете? – спросила Лидия, пытаясь при этом выбросить те нелепые красочные образы Эйнсвуда из головы и вернуться на праведный путь.
