карманный нож, Виру не составило труда.
Корали не так давно покинула дом, и несколькими мгновениями раньше Вир проверил оставшихся слуг. Судя по шуму, наверху затеяла перебранку парочка слуг. Тем не менее, Эйнсвуд, прежде чем карабкаться, еще раз проверил первый этаж на признаки чьего-либо присутствия. Гренвилл последовала за ним, перебросив свои длинные ноги через подоконник.
– Светлый чулан, – пробормотала она, слова едва можно было расслышать. – Очевидно, пустой.
Что ж, неудивительно. Совсем недавно Корали направлялась по Фрэнсис-стрит.
Кабинет Гренвилл был переделан из светлого чулана, вспомнил он. Тесное помещеньице в глубине дома имело одно небольшое окошко, пропускавшее дневной свет, и игрушечного размера камин. Со столом и креслом, с книгами от стены до стены, оно откровенно напрашивалось на пожар.
Впрочем, в тот момент Вира беспокоил отнюдь не пожар. А то, как она смотрела на него, Вира. Дьявольское изумление, словно его причесанные волосы, чистая немятая одежда составляли одно из чудес света, выглядело бы комичным, не будь герцог так разгневан, что ему было не до смеха. Он изнывал от жары и неудобства, словно школьник в лучшем воскресном платье, пытавшийся произвести впечатление на предмет своей юношеской страсти.
Хотя это еще не самое худшее. Несколько мгновений спустя он обнаружил, что пара глаз цвета ледяной синевы может вызвать жар и довести мужчину до опасной точки. Вот тогда-то он и поспешил сбежать, дабы совсем не лишиться самообладания.
В спешке он позабыл оповестить ее о других изменениях в их замыслах. Он не сомневался: она еще отплатит ему одним из этих своих мерзких трюков за то, что он умыкнул ее от входа для слуг полдевятого вечера и силком запихнул в нанятую им карету.
Она сама хотела нанять экипаж. «Так незаметней», заявила она. Видимо, она считала, что он, Вир, настолько туп, что может появиться в одном из своих собственных экипажей, снабженном герцогским крестом, громко возвещавшим с дверцы о его принадлежности.
Она воистину верит в его скудоумие, размышлял Вир, прочувствовав каждый свой шаг по этой крошечной задней комнате.
Словно ее мозги были непогрешимы.
До нее не дошло, что дом Корали стоял всего лишь за пару улиц от Сохо-сквер, что привело Вира, добиравшегося издалека, к разумной мысли забрать своего товарища по преступлению по дороге, вместо того, чтобы ей ехать за ним, а потом им возвращаться тем же путем.
Говорить ей об этом просто не имело никакого смысла. Он не был уверен, что она уделила внимание хоть одному слову из двадцати сказанных ей в том кабинете. Она так увлеченно таращилась на Вира, следя за каждым движением, словно рассматривала под микроскопом.
В его растраченной впустую жизни он раздевал взглядом немало женщин. Ежели они отвечали благосклонностью, он много внимания не уделял. Сегодня же он ощутил на себе возбуждающий взгляд синих глаз, которые, мерещилось, проникали сквозь слои безукоризненно пошитой портным одежды, словно те были прозрачными.
Как и следовало ожидать, его жезл тут же ради привычки поразвлечься стал разбухать, а потом она приняла этот застывший мечтательный вид и начала поэтически выражаться… и… ну, тогда, как водится, его мозги закрыли лавочку и предоставили привилегию мыслить его плодовитому органу.
Чудо, что он не опрокинул драконшу тогда на стол и тут же на месте не освободил от девственности, раздраженно размышлял он, нащупав пальцами ручку двери. Он снова прислушался. Тишина. Осторожно он открыл скрипучую дверь.
Комнату тускло освещала небольшая лампа, отбрасывая неясные тени.
– Спальня, – понизив голос, промолвил Вир.
– Вы возьмите на себя левую сторону, я беру правую, – прошептала она.
Он проскользнул в комнату и бесшумно двинулся к противоположной двери. За ним по пятам неотступно следовала драконша. Начав от двери, они принялись искать драгоценности, каждый в предписанном ему месте.
В комнате царил хаос: повсюду были разбросаны платья, нижнее белье, обувь.
Мысленным взором Вир видел подобную сцену, но в своей собственной спальне, и в его воображении раскидана была одежда драконши: оставленный в буйном нетерпении след из сброшенных черных одеяний, завершающийся беспорядочной кучей из нижней сорочки, корсета и чулок около кровати. А на постели лежит роскошно раскинувшаяся женщина, пышущая жаром и…
–
Взгляд Вира резко метнулся к спутнице. В какой-то унизительный момент он испугался, что свои столь непристойные мысли выразил вслух. Но нет. Ее скрытое платком лицо было обращено не к нему. Она стояла на коленях, уставившись в открытую шляпную коробку.
Он уронил юбку, которую только что выудил из-под скамеечки для ног, пересек комнату и опустился на колени рядом с драконшей.
В колеблющемся свете лампы из коробки ему подмигивали браслеты, серьги, кольца, ожерелья, цепи и броши. Сваленная, как попало, гора выглядела сорочьим гнездом, в котором одни части переплетались и спутались с другими. Однако вовсе не это перехватило дыхание и вызвало возглас у Гренвилл.
Она взяла с верха блестящей кучи предмет. Серебряную булавку для галстука. На головке булавки были искусно изображены две части тела, соединенные в той манере, которая со всей очевидностью запрещалась как церковью, так и государством.
Вир выхватил вещицу у нее из рук.
– Не ломайте над этим голову, – прошептал он. – Здесь есть вещи мисс Прайс?
– Да – наравне, несомненно, с каждым предметом драгоценностей во всем Западном полушарии. Отделить их, похоже, то же самое, что распутать Гордиев узел. Бриз нанизала кольца на цепи и ожерелья – ох, все либо прикреплено, либо спутано с другими вещами.
Драконша отползла прочь, пошарила в куче одежды и вытащила нижнюю сорочку. Потом вернулась, расстелила ее на полу и вывалила поверх содержимое коробки. Затем стянула края сорочки наподобие узла.
– Найдите мне подвязку, – попросила она.
– Вы с ума сошли? Мы же не можем взять все. Вы говорили…
– У нас нет выбора. Мы не можем торчать здесь всю ночь, пытаясь выбрать из кучи то, что нам нужно. Найдите мне… Неважно. Тут одна есть.
Она схватила валявшуюся отдельно подвязку и перевязала узел.
Вир отвел душу, в сердцах воткнув непристойную булавку в ближайшую шляпку.
Драконша принялась вставать и вдруг насторожилась.
В то же мгновение Вир тоже услышал быстро приближавшиеся шаги и голоса.
Он рванулся к ней, повалил на пол и затолкал под кровать. Потом бросил ворох платьев и нижних юбок на шляпную коробку, пихнул все в угол, и затем в тот самый момент, когда распахнулась дверь, нырнул под кровать.
Глава 9
Казалось, прошел не один час: тюфяк вовсю ходил ходуном над ними, француженка то вскрикивала от боли, то умоляла продолжить, пока ее кавалер поочередно то смеялся, то угрожал смутно знакомым голосом, который, мерещилось, полз по телу Лидии и вызывал в ее животе легкую тошноту, а в жилах от него стыла кровь.
Она не могла заставить себя прекратить прижиматься поближе к Эйнсвуду. Будь ее воля, она забралась бы под его большое тело, но теснота мешала выполнению этого непостижимо малодушного поступка. Даже распластавшись на животе, она время от времени чувствовала, как провисает над головой тюфяк. Она молила бога, чтобы он окончательно не обрушился. И только бы никто из воркующих пташек не свалился и не заглянул ненароком под кровать.
