С самим собой, естественно, сражаться было неинтересно, поэтому в качестве противника он выбрал себе Стоуна. Самого сильного из всех игроков, кого он только знал. И что любопытно, проиграл ему первые две партии как белыми, так и черными, – хотя, казалось бы, уж сейчас-то все в его руках… Разозлившись на самого себя за этот, как выяснилось, глубоко сокрытый в его подсознании пиетет перед Карпинским, человеком, который многому его научил и который в то же время заставил его разочароваться во многих вещах, Романцев в темпе блица сыграл с добрый десяток партий, и по ходу каждой из них, меняя дебютные начала, он разделывал Стоуна как бог черепаху…
Он так увлекся этим занятием, что не заметил: окружающая его реальность, и без того зыбкая, стала трещать буквально по швам…
Романцев почувствовал внезапный приступ сильной тошноты, к которому тут же добавилась немилосердная головная боль. Однажды, сравнительно недавно, с ним уже случалось нечто подобное, когда его с диагнозом «острое пищевое отравление» определили в Центральный госпиталь МВД… Он обхватил пылающую голову руками, словно опасался того, что его череп вот-вот расколется, как грецкий орех под ударом молотка, а в следующее мгновение его буквально вывернуло наизнанку…
После того как он опорожнил свой желудок, ему стало чуть полегче. Кое-как он поднялся с кресла, но почва под ногами казалась настолько зыбкой, что он боялся ступить даже шаг. Его шатало из стороны в сторону, как пьянчужку, вдобавок к этому у него, кажется, начались глюки: ему почудилось, что часть стены перед ним куда-то исчезла, а из образовавшегося провала на него смотрят чьи-то налитые кровью глаза, явно не человеческие, – и в этом кинжальном взгляде читается такая жуть, такая ненависть и яростная злоба, что у Романцева буквально кровь застыла в жилах…
В этот пиковый момент в помещение торопливо вошел один из охранников. Он был одет в комплект боевой амуниции, смахивающей одновременно на экспериментальный боекомплект «Гроза», который Романцеву доводилось видеть на одном из закрытых показов спецтехники и боевого снаряжения, а также в каких-то элементах на штатовский образец личного комплекта «объективного оружия», описание которого он встречал в одном из зарубежных журналов.
Впрочем, ему сейчас было не до этих тонкостей… Охранник, появившийся очень кстати, успел подхватить Романцева, готового уже рухнуть навзничь. Усадив своего подопечного на диван, он стащил с правой руки перчатку, покопался в одном из нагрудных клапанов, затем, вооружившись шприц-ампулой, сделал Романцеву спасительную инъекцию…
– С ним все нормально, – это были первые слова, услышанные Романцевым после длившегося какие-то мгновения забытья. – Ну, как засекли наш объект, это понятно… Видно, следящие датчики фонят… Ты их видишь, да? Двое, говоришь?
Романцев, который после сделанной ему инъекции как-то даже неожиданно быстро пришел в себя, показал рукой на противоположную стену:
– Там… Я видел! Какая-то жуткая тварь на меня глядела…
Но стена, к его изумлению, вновь стала непроницаемой, и никакой «жуткой твари» он более не наблюдал. К тому же вскоре выяснилось, что охранник, чью голову украшал сферический шлем с полуприподнятым матово-черным забралом, переговаривается вовсе не с ним, а с кем-то другим, кто находится снаружи, за пределами коттеджа…
– Теперь они не отцепятся, пока не проверят, что тут и кто здесь, – после паузы сказал охранник. – Да, согласен, они своей «матрицей» зондируют местность, и, скорее всего, сами пока не въехали… Да откуда они могут знать?!
Романцев хотел встать с дивана, но охранник, положив ему на плечо свою неожиданно свинцово- тяжелую длань, зафиксировал его в прежнем положении. При этом он продолжал с кем-то переговариваться, благо «сферы», как уже успел догадаться Романцев, не только радиофицированы, но и снабжены парой миниатюрных телекамер каждая, картинка от которых, очевидно, подается прямо на дисплей, занимающий внутреннюю поверхность пуленепробиваемого «забрала».
– Да, согласен, – после очередной паузы сказал охранник. – Неизвестно еще, к кому подмога быстрее подъедет! Нет другого выхода, как спалить «матрицу»! Все, действуй…
Романцев мог лишь гадать о том, что происходит снаружи. Охранник, оставшийся надзирать над ним, на время прекратил всякие переговоры, заодно жестом дал понять уже полностью пришедшему в себя полковнику, что ему также следует помолчать… Минут пять или чуть больше прошли в томительном ожидании, затем боевик снял с плеча Романцева свою тяжелую руку и будничным тоном произнес:
– Все нормально… Одевайтесь, мы уезжаем отсюда! И не забудьте прикрыть личико маской…
Глава 17
Автофургон нырнул куда-то вниз, причем наклон был такой, как будто с крутой горочки покатились… Водитель так ловко припарковал «автозак», что Романцев и его немногословный сопровожатый, выбравшись наружу через задние дверцы, оказались лицом к распахнутой настежь кабинке лифта. Краем глаза, через прорези в маске, Алексеи успел заметить, что они находятся в некоем подземном помещении, возможно, гараже – в тускло освещенном жерле бетонированного тоннеля он успел мельком увидеть с полдюжины разнокалиберных автомашин.
Лифт опустил их еще ниже, примерно на пару этажей. Воспользовавшись «индкартой», которую он сунул в прорезь считывающего устройства, охранник провел своего подопечного через помещение «шлюза».
– Дальше пойдете один, – легонько толкнув в спину Романцева, сказал он. – Там вас встретят…
Пройдя в люковый проход – броневая плита позади него под воздействием гидравлики тут же встала на место, – Романцев оказался в сравнительно небольшом помещении, размеры которого составляли примерно пять на три с половиной метра. Одна стена была целиком прозрачной, и через чуть затемненное стекло можно было разглядеть другое помещение, несколько больших размеров, с развешанными на стенах большими плоскими экранами и компьютерными терминалами, за которыми трудились с полдюжины операторов. Алексей сразу догадался, что «стена» эта проницаема лишь в одном направлении, а потому люди, находящиеся в операционном зале, не способны видеть тех, кто находится по другую сторону этой хитрой перегородки.
В помещении, если не считать самого Романцева, оказалась лишь одна живая душа.
– Вовсе не обязательно было везти меня сюда на ночь глядя, – недовольно проворчал Романцев. – С вами, Лариса Сергеевна, мне хватает общения и в вашей «тюряге»…
