В последнее время его поведение значительно ухудшилось, инцидентов стало больше. В понедельник Доминик сорвал с веревки белье миссис Кнап и втоптал его в грязь; в среду подбросил мисс Лоб дохлую мышь в корзину с покупками; в пятницу швырялся конскими яблоками в свежевыкрашенные двери конюшни мистера Поумроя. Недавно Доминик двоим парням наставил синяки под глазом, одному расквасил нос, помочился на ступеньки пекарни и показал голую задницу горничной священника. Пока жители деревни жаловались на него только друг дружке. Даже если бы они смогли изловить Доминика, они были бы в замешательстве, что делать с дьяволенком, сыном хозяина особняка. Ни у кого не хватало мужества доложить лорду Дейну о проделках его отпрыска. Никто не мог выйти за грань приличия и деликатности и пожаловаться на дейновского ублюдка его жене. Более того, никто не мог найти Черити Грейвз и заставить ее что-то сделать с отродьем дьявола.
Это беспокоило Джессику больше всего. Черити Грейвз не было последние полмесяца, в течение которых претензии Доминика на внимание к себе – так она рассматривала его зверства – непомерно возросли. Джессика не сомневалась, что он старается привлечь к себе внимание отца. Поскольку Дейн был недосягаем, оставался единственный способ – вызвать в деревне беспорядки. Джессика подозревала, что мать каким-то образом поощряет или подстрекает его к этому. Метод казался рискованным и глупым. Дейн скорее осуществит свою угрозу и вышлет ее отсюда, чем согласится заплатить ей за отъезд, если это то, чего она добивается.
Альтернативное объяснение было страшнее, хотя в нем было меньше смысла. Черити могла просто бросить мальчика; говорили, что он ночует в конюшнях или под открытым небом, в укрытии между скал. Но Джессике не верилось, что эта женщина уйдет просто так, с пустыми руками. Ей не удалось подцепить богатого любовника, иначе об этом знал бы весь Дартмур – Фелпс говорил, осторожность не в стиле Черити.
В любом случае нельзя было разрешать мальчику и дальше бегать как сумасшедшему.
Терпение жителей Аттона достигло своего предела. Скоро разъяренная толпа будет колотить в двери Аткорта. Джессика не собиралась дожидаться этого, как и того, что мальчик умрет от холода и голода или его засосет предательская трясина Дартмурских болот. Она не могла больше ждать, когда Дейн придет в чувство.
В соответствии с планом она вышла к завтраку с тем изможденным выражением лица, которое бывало у тети Клары, когда она страдала от головной боли. Все слуги это заметили, а Бриджет дважды спросила, не отменить ли поездку в церковь, если ее светлость плохо себя чувствует.
– Голова болит, вот и все, – ответила Джессика. – Это скоро пройдет.
После завтрака Джессика слонялась без дела, пока первый лакей Джозеф не ушел, по обыкновению, в пекарню, где работал его младший брат, а остальные слуги разошлись кто в церковь, кто по своим воскресным утренним делам. Оставался один нежелательный страж – Бриджет.
– Пожалуй, я сегодня не пойду на службу, – сказала Джессика, потирая виски. – Я обнаружила, что физические упражнения снимают головную боль. Мне нужна хорошая долгая прогулка. Около часа.
Бриджет была лондонской служанкой. По ее понятиям, хорошая долгая прогулка – это расстояние от передней двери до кареты. Она легко подсчитала, что час прогулки обычным шагом хозяйки – это от трех до пяти миль. И когда Фелпс «добровольно вызвался» сопровождать хозяйку вместо Бриджет, она символически поупиралась, а потом побежала в церковь, пока Фелпс не передумал.
Когда Бриджет скрылась из виду, Джессика спросила:
– Что ты слышал вчера?
– В пятницу он выпустил из клеток кроликов Тома Хэмби. Том бежал за ним до южной стены парка его светлости. Вчера парнишка опрокинул баки с тряпьем и костями, и Джем Ферз бежал за ним до того же места. – Фелпс скосил глаза на парк. – Парень бежит туда, где его не посмеют преследовать, в частные владения его светлости.
«Другими словами, мальчик ищет отцовской защиты», – подумала Джессика.
– Недалеко от места, где они его потеряли, находится летний домик, – продолжал кучер. – Дед его светлости пост роил такие домики для дам. Подозреваю, парень легко туда заберется, если захочет.
– Если его убежище – летний домик, нам надо спешить, туда почти две мили пути, – сказала Джессика.
– Это если по главной дороге, – сказал Фелпс, – но я знаю путь короче, если вы согласны взбираться по круче.
Через четверть часа Джессика стояла на краю площадки и смотрела на причудливый летний домик, который второй маркиз построил для своей жены. Восьмиугольное каменное строение с конической крышей высотой в дом. Четыре стены восьмиугольника украшены круглыми окнами в резных рамах, на стенах, не имеющих окон, – медальоны того же размера и формы, на них нечто вроде средневековых рыцарей и дам. Вьющиеся розы оплетают окна и медальоны.
Мощеную дорожку к двери окаймляют высокие тисовые кусты.
С точки зрения эстетики, это мешанина, но в ней было свое очарование. Джессика понимала, как привлекательно это место для ребенка.
Фелпс медленно обошел дом, старательно вглядываясь в каждое окно. Вернувшись, покачал головой.
Джессика проглотила ругательство. Напрасно они надеялись, что мальчишка будет здесь, хотя было воскресное утро, а он обычно совершал свои вылазки в будни ближе к обеду. Она готова была выйти из-за кустов, чтобы посовещаться с Фелпсом, но тут услышала треск веток и глухой стук торопливых шагов. Она махнула Фелпсу, и тот нырнул в кусты.
В следующее мгновение мальчишка появился на площадке. Не останавливаясь, не оглядываясь, он кинулся к дому. У самой двери Фелпс выскочил из укрытия и схватил его за рукав. Мальчик ударил его локтем в пах, Фелпс с ругательствами согнулся пополам.
Доминик помчался через площадку к деревьям на задней стороне дома, но Джессика догадалась и уже бежала в этом направлении – по горной тропке, через мост и вниз по извилистой тропинке над ручьем.
Если бы ему не пришлось бежать всю дорогу вверх по крутизне, ей было бы не поймать его, но он выдохся и бежал с человеческой, а не с демонической скоростью. На развилке мальчишка замешкался,
