Нубиец развел руками и сказал Фрэнсис:
— Вы ждать.
Он прошел в конец коридора и вернулся через несколько минут с молодым проводником, который выглядел свежо и безупречно, будто только что натянул свою коричневую форму, несмотря на то что заступил на дежурство двадцать шесть часов назад. Он держал фотографию Ричарда в руках.
— Мадам, у вас проблема?
Запинаясь, Фрэнсис быстро выложила историю исчезновения Ричарда.
— Хорошо, хорошо, — сказал проводник, подняв руку, останавливая поток речи.
Он задал ей несколько вопросов, потом прошел в другой вагон. Фрэнсис следовала за ним по пятам. Там он поговорил с мужчинами, стоящими у входной двери. Вокруг сразу столпился народ: все рады были хоть какому-то происшествию, разнообразящему дорожную скуку; все галдели, передавая снимок из рук в руки и оживленно обсуждая случившееся. Каждый высказывал свое мнение, но Фрэнсис ничего не понимала. Она посмотрела на людей, окруживших проводника. Несколько пар глаз уставились на нее. Глядя на фотографию, люди кивали. Некоторые явно узнали Ричарда. С тех пор как они отбыли из Хартума, он несколько раз проходил мимо них.
Затем один из них пробрался вперед сквозь толпу и заговорил с Фрэнсис на арабском языке.
— Я ничего не понимаю. Вы говорите по-английски?
Он покачал головой. Потом показал на дверь, согнул руку в локте и выбросил руку вперед: «прочь из поезда». И он повторил все снова.
Фрэнсис ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
— Мой друг сошел с поезда? — Руки и ноги у нее дрожали. — Он об этом говорит?
Проводник переговорил с пассажиром. Фрэнсис попыталась сглотнуть, но, так как во рту у нее пересохло, от этого рефлекса появилась боль в горле.
— Да, — сказал проводник, — ваш друг сошел.
Глаза у нее наполнились слезами.
— Боже мой. Где? Где он сошел?
Они посовещались и вместе произнесли:
— Абу-Хамед.
— Абу-Хамед?
— Да, да.
— Но почему? Почему?
Мужчина пожал плечами и покачал головой. Толпа глазела на молодую иностранку, брошенную посреди пустыни. Они так же ничего не понимали, как и она.
— Господи.
Он сошел с поезда. Так оно и есть — он бросил ее. Не где-нибудь, а здесь.
Большая рука с ломкими ногтями держала бокал у нее перед носом. Это вывело ее из оцепенения. Нубиец улыбнулся, дал ей чаю и куда-то исчез. Стакан сладкого чая успокоил ее. За окном не мелькали огни, обычно прорезающие темноту. Перед ней было только собственное отражение на грязном стекле. Поезд укачивал ее, пытаясь убаюкать и отогнать все проблемы на задний план. Колеса лязгали, а деревянный вагон поскрипывал. Она обожала слушать эти звуки. Ричард не выпал из поезда, его не убили, не похитили. Он взял свой рюкзак и отчалил — без лишнего шума, без сцен, по доброй воле.
Какое-то шевеление в дверях заставило ее вскочить. Она все еще надеялась увидеть там Ричарда. Но это был один из австралийцев.
— Привет. Вот, решил ноги размять.
Длинные, голые и покрытые выгоревшими на солнце волосами ноги не нуждались в дополнительной тренировке.
— Добрый день.
— Нашла своего дружка?
— Нет.
— Фу ты! Куда же он подевался?
— Он сошел.
У австралийца отвисла челюсть.
— Сошел? Господи. Где?
— Скорее всего, в Абу-Хамеде.
— Ну и засранец! Наверно, пошел за куревом и отстал от поезда, так? — сказал он с сильным австралийским акцентом.
— Он не курит.
— Ну, чего-то другого захотел, но… Всякое могло приключиться.
— Tы точно его не видел?
— Я видел его вчера и сегодня утром у толчка.
— Да нет же, сегодня днем!
Он покачал головой:
— Извини.
— Вот блин…
— Что ты собираешься делать?
— Я? Не знаю.
Австралиец нахмурил брови:
— Интересно, как он будет там развлекаться. В смысле, там сильно не разбежишься.
Фрэнсис пристально посмотрела на него. Да, ей необходимо было с кем-нибудь поговорить. И также необходим кто-нибудь, кто протянет ей руку помощи. Но этот безвкусно одетый, пережаренный на солнце парень, изрекающий какую-то самоочевидную пургу, — это был явно не тот, на кого она расчитывала.
Он попытался ее успокоить:
— Да ладно, с ним все будет хорошо, не переживай. Он сядет на следующий поезд.
Фрэнсис вздохнула. Ей не хотелось продолжать этот разговор, не хотелось, размякнув от нежных слов утешения, выложить всю правду, которая рвалась наружу.
— Когда он еще будет, этот следующий поезд. Хорошо, если через несколько дней, учитывая все задержки, а то и через неделю…
«Через неделю?»
— Фу ты! Надеюсь, он при деньгах.
— У него есть все необходимое.
Он посмотрел на нее, не понимая, к чему она клонит, потом сел, бормоча что-то на своем заморском говоре — что-то не то сочувственное, не то недоумевающее, она толком не поняла, — и спросил:
— А он как, э-эм, в смысле, вы познакомились раньше или встретились уже в дороге?
Она хотела бы соврать. Почему-то вдруг ей понравилась идея откреститься от Ричарда. Она могла сказать австралийцу, что они с Ричардом были просто попутчиками, и каждый мог отправиться куда глаза глядят, не спрашиваясь другого. Тогда бы австралиец пожал плечами и пошел в свое купе, произнеся под нос свое «Фу ты!». Но если он не уйдет — придется пудрить ему мозги всю дорогу до Вади-Хальфы, а может, и дальше.
— Мы знали друг друга раньше.
— Ну ладно, пока у него есть наличные, с ним все будет в порядке.
— Да, я тоже так думаю.
— Значит, тебе придется торчать в Вади-Хальфе и ждать, пока он проявится.
Пока он болтал, Фрэнсис унеслась мыслями далеко. Следующая остановка в Вади-Хальфе. Конец пути. Конец света. Что ей делать, когда она прибудет туда?
— Говорят, что это был красивый город до того, как построили плотину и все скрылось под озером Насер.
— Да, я знаю.
