Найт торопливо встал.
– Я сию минуту, мистер Ширли…
Сам мистер Ширли!.. Я воспринял его появление как сигнал. Решив не упускать представившейся возможности, я моментально включил магнитофон, несколько усилив громкость звучания.
Голос Риммы наполнил комнату.
Найт бросился к аппарату, но Ширли жестом остановил его. Он слушал, склонив голову набок, время от времени переводя взгляд маленьких черных глаз с меня на Найта и с Найта на аппарат.
– Замечательно! – воскликнул он, как только кончилась лента. – Кто она?
– А никто. Ее имя ничего вам не скажет. Мне нужен ваш контракт с ней.
– Вы его получите. Пусть она придет завтра утром.
Он направился было к выходу, но я бросился к нему.
– Мистер Ширли…
Он остановился и взглянул на меня через плечо.
– Девушка не вполне здорова, – заговорил я, изо всех сил пытаясь скрыть свое отчаяние. – На лечение нужны пять тысяч долларов. Потом она будет петь еще лучше, уверяю вас. Она может произвести самую большую сенсацию в нынешнем сезоне, но ее нужно поставить на ноги. Разве даже сейчас ее голос не заслуживает того, чтобы рискнуть пятью тысячами долларов?
Ширли уставился на меня, и я заметил, каким равнодушным становится его взгляд.
– А что с ней?
– Ничего такого, что не мог бы вылечить хороший врач.
– Вы сказали, что обойдется в пять тысяч долларов?
– Ей нужно пройти специальный курс лечения, – ответил я, чувствуя, как у меня по лицу струится пот.
– У доктора Клинци?
Не было смысла лгать человеку, которого все равно не обманешь.
– Да.
– В таком случае ваша клиентка меня не интересует. Она могла бы меня заинтересовать, если бы была здорова и готова начать работу немедленно. Я заключил бы с вами очень выгодный для обеих сторон контракт. Но мне совершенно безразличны люди, которые, прежде чем запеть, должны лечиться у доктора Клинци.
Он вышел из кабинета и захлопнул за собой дверь.
Я вынул пленку из магнитофона, положил в коробочку и опустил в карман.
– Вот так-то, – смущенно заметил Найт. – Плохи ваши дела. Старик до смерти боится наркоманок. У него дочь наркоманка.
– Но он заинтересуется, если моя клиентка вылечится?
– Безусловно. Но он обязательно захочет получить доказательства. – Найт распахнул дверь и вежливо выпроводил меня.
Глава 4
Когда я наконец попал домой, Риммы в ее комнате не оказалось. Я пошел к себе и бросился на кровать. Такого подавленного состояния я не испытывал уже много лет. После студии «Калифорнийской компании звукозаписи» я побывал в тот же день в «Радио корпорейшн оф Америка». Служащие фирмы пришли в восторг от голоса Риммы, но, едва я заговорил о задатке в пять тысяч долларов, меня молниеносно выставили за дверь.
Отсутствие Риммы усиливало мое и без того отвратительное настроение. Она знала, что я пошел на встречу с мистером Ширли, и тем не менее не захотела дождаться и узнать, как обстоят дела. На основании длительного опыта она знала, что все мои попытки пристроить ее кончатся ничем. Вот что особенно меня угнетало.
Передо мной встал вопрос: что делать дальше? Ни работы, ни денег – их едва-едва хватит, чтобы дотянуть до конца недели. Мне даже не на что было купить билет на дорогу домой. А возвращаться приходилось, как это ни претило мне. Предстояло еще выклянчить у Расти денег на железнодорожный билет, а потом уговорить отца вернуть долг.
От разочарования и подавленности мне хотелось биться головой об стену.
Пять тысяч долларов!
Я надеялся, что Римма произвела бы сенсацию, если бы мне удалось ее вылечить. За год она заработала бы, наверно, полмиллиона, моя доля составила бы тысяч пятьдесят. Это куда лучше, чем возвращаться домой и признаваться отцу в крахе всех своих надежд.
Погруженный в эти размышления, я провалялся в кровати до самой темноты, а когда совсем уже решил подняться и отправиться к Расти за деньгами, услышал на лестнице шаги Риммы.
Я стал ждать.
Вскоре она не спеша вошла в мою комнату, остановилась в ногах кровати и уставилась на меня.
– Алло, – сказала она.
Я промолчал.
– Поесть бы. Как насчет денег?
– Тебя не интересует, что сказал мне Ширли?
Римма зевнула и потерла глаза.
– Ширли?
– Да. Хозяин «Калифорнийской компании звукозаписи». Сегодня днем я разговаривал с ним о тебе.
Римма равнодушно пожала плечами.
– Ничего я не хочу знать, все они говорят одно и то же. Пойдем куда-нибудь поесть.
– А он сказал, что если ты вылечишься, то заработаешь целое состояние.
– Ну и что? А деньги на лечение у тебя есть?
Я встал, подошел к висевшему на стене зеркалу и стал причесываться, опасаясь, что ударю Римму, если не займу чем-нибудь руки.
– Денег у меня нет, и в кафе мы не пойдем. Убирайся! Мне противно смотреть на тебя.
Римма присела на краешек кровати, запустила руку под блузку и почесалась.
– А у меня есть деньги! Сегодня я угощаю тебя ужином. Я не такая жадная, как ты. Мы закажем телятину со спагетти.
Я повернулся и посмотрел на нее.
– У тебя есть деньги? Откуда?
– Получила на киностудии «Пасифик». Мне позвонили оттуда сразу же после твоего ухода. Я три часа работала статисткой на массовых съемках.
– Спорю, что лжешь! Тебя отблагодарил в темном переулке какой-нибудь старик.
Римма хихикнула.
– Нет, я участвовала в массовых съемках. Могу сообщить еще кое-что. Я знаю, где мы можем достать пять тысяч долларов, о которых ты так беспокоишься.
Я отложил расческу и снова взглянул на Римму.
– О чем ты говоришь, черт возьми?
Римма принялась рассматривать свои руки. Они были грязные, с трауром под ногтями.
– Всего только о пяти тысячах на лечение.
– Ну и что?
– Я знаю, где их можно достать.
Я глубоко перевел дыхание.
– Бывают минуты, когда мне хочется поколотить тебя, – сказал я. – И ты доведешь меня до этого.
Римма снова хихикнула.
– И все же я знаю, где достать деньги.
– Превосходно. Где же?
– Ларри Ловенштейн мне сказал.
Я засунул руки глубоко в карманы брюк.
