— Помог привезти вашего раненого сына с торфяников, вот что.
Его жена выбралась из повозки. — Доминик пострадал?
— На него напали. Друзья вашего супруга.
— Какие друзья, Барн? — женщина сильнее сжала шаль под подбородком. — О чем он говорит?
— Черт побери, если я знаю.
— О, вас вполне может побрать черт. И нас таких теперь двое. — Смешение ярости и вины заставило Чада выступить против человека выше него и почти в два раза шире. Используя эффект внезапности в свою пользу, он крепко схватил широкие плечи, заставил Гордона отступить под навес повозки и прижал его к закрытым дверям сильным рывков, отчего заскрипели петли.
— Кто приказал вам переместить огни в бухте? — потребовал ответа Чад. — Не отрицайте; ваш сын признался в этом. Мне нужны имена, Гордон. И я желаю знать, за какие еще преступления вам заплатили.
Когда вопросы сорвались с его губ, позади него раздался шум, — треск открывшейся двери, ударившейся о стену дома, потом шаги и звон голосов.
Рука схватила его за рукав.
— Оставьте моего отца в покое, — призыв Рейчел проник сквозь ярость Чада.
Он посмотрел в ее большие, испуганные глаза и решил, что, несмотря на то, что сделал Гордон, он не мог ни угрожать, ни избить этого человека перед его дочерью и женой.
Он ослабил хватку, но не отпустил Гордона. Возле Рейчел появился Йен. За ним последовала Луиза Гордон, ее пронзительные мольбы резко гармонировали с громкими проклятиями ее супруга. Из дома послышался крик.
— Я иду, Отец, — Это был Доминик. Он стоял на пороге, ухватившись за косяк двери, чтобы устоять.
— Иди обратно, — закричала его сестра. — Ох, о чем ты только думаешь? — с развевающимися юбками, она бросилась к дому через двор. В дверях появилась Софи, и Чад незамедлительно пожалел, что вышел из себя и устроил такую сцену. Он не хотел, чтобы она оказалась в этом замешана. Не хотел причинить ей еще большую боль.
Спокойно глядя, он вышла, обхватила Доминика за талию и положила руку под локоть здоровой руки.
Он, казалось, не заметил ее. — Не позволяй этому вредителю себя обижать, Отец, — закричал Доминик.
Чад почувствовал минутное возмущение и поэтому не удержал Гордона. Фермер вырвался и направился к дому быстрыми шагами.
— Это ее вина, — он указал пальцем на Софи. — Мисс Высокомерие, которая вечно сует свой нос не в свое дело.
Встревоженный всхлип Софи заставил Чада броситься за ее дядей прежде, чем он смог понять его намерения. Быстро добежав до него, Чад схватил сзади руку Гордона и развернул крупного мужчину, из-за чего они оба потеряли равновесие. Граф упал на землю, и от удара звезды затанцевали перед его глазами.
Приземлившись частично на Чада, Гордон пробурчал, когда падение лишило его воздуха, но достаточно быстро пришел в себя. Прежде чем Чад успел освободиться и подняться на ноги. Гордон прижал его плечи к земле. Фермер мрачно смотрел на него, его лицо обрамляли свободно свисающие черные волосы.
Явно находясь в проигрыше, Чад, тем не менее, с такой же мрачностью посмотрел на мужчину. — Дайте мне встать и попытайтесь прислушаться к здравому смыслу. Я прибыл в Пенхоллоу, чтобы узнать, кто ответственен за потопление кораблей с невинными людьми на борту. Софи здесь не при чем. Но я полагаю, что вы-то как раз в курсе дела, не так ли, Гордон?
Он почувствовал, что хватка загорелых рук ослабла. А Гордон посмотрел через плечо.
— Что ты ему рассказал, парень?
Чад незамедлительно воспользовался минутным отвлечением Гордона, схватив его за руки, оттолкнувшись ногами от земли и вложив всю свою силу, чтобы сдвинуть мужчину на бок. Потом граф выпрямился и перевернул фермера на живот. Поставив колено на спину Гордона, он заломил одну из рук фермера назад.
Но крупный мужчина всё равно не перестал вырываться. Чад еще потянул его за руку. — Хотите, чтобы я ее вывихнул?
Гордон проворчал, но покачал головой.
— Тогда успокойтесь. Может, вы и больше меня, ноя прекрасно знаком с боксом и борьбой со школьных лет. Стоит ли нам проверить мои навыки?
Гордон перестал сопротивляться.
— Хорошо. Я сейчас вас отпущу. Помните, что это только между нами. Оставьте Софи в покое.
Фермер повернул заросшую щеку к земле и сказал. — Так значит «Софи»? А какое отношение она имеет к вам?
Чад проигнорировал вопросы. Освобождая мужчину и поднимаясь. Что он мог сказать? Он не знал, кем ему приходилась Софи.
Гордон отбросил с глаз растрепанные волосы, продолжая жаловаться, пока жена помогала ему подняться. — Ходит там, где ей бродить не стоило. Если девчонка не научится быстро, где ее место, то скоро для нее всё закончится.
— И если вы, Гордон, не придете с повинной и не поможете мне, то попадете на виселицу.
Рейчел, стоявшая рядом с братом, заплакала. Луиза Гордон обиженно посмотрела на Чада. Он подбородком указал на дом. — Я хочу, чтобы все зашли внутрь. Сейчас же.
Его безмерно раздражало то, что они все посмотрели на Гордона, чтобы получить одобрение прежде, чем войти в дом.
Но расспросы Чада пришлось отложить, пока тетя Софи не закончила испуганно причитать над состоянием своего сына, его избитым лицом и сломанной рукой. Она затащила его назад на диван, накрыла несколькими одеялами, успокоила дочь, осведомилась у Софи о ее самочувствии и приготовила чай.
Пушистый колли по кличке Хейворт вскарабкался на диван, заняв довольно много места возле Доминика. Он обнюхивал и лизал сломанную руку. Животное, казалось, успокаивало молодого человека, так как Доминик не вмешивался, пока Рейчел объясняла родителям обстоятельства нападения.
Йен тем временем тихонько устроился в самом дальнем уголке комнаты. А потом ушел на кухню. Чад забыл, что молодой рыбак мог быть нежеланным гостем в доме, особенно для Барнаби Гордона.
Софи тоже оставалась в стороне, сидя в одиночестве на деревянной скамье у стены в дальнем углу у камина. Чад очень хотел подойти к ней, желал держать ее в объятиях и просить прощения за всё плохое, что натворил. Его мучил единственный вопрос: если бы он был честен с самого начала, было бы всё по- другому? Как только возникла тема контрабанды, в ту первую ночь, когда они обыскивали берег в поисках таинственного корабля. Должен ли он был признаться в причинах своего приезда в Пенхоллоу, и во всём, что было до этого?
Она, вполне возможно, убежала бы от него как можно быстрее и дальше, но, по крайней мере, ей не пришлось бы нести ужасную ношу его обмана.
Я отдалась за ложь, за призрачное удовольствие, которое я по глупости посчитала реальным.
Эти слова ранили его совесть, безжалостно наказывая, и он вполне это заслужил.
Он повернулся к Гордону и к тому, что мог исправить. — Кто заплатил вам за перемещения огней на берегу? Те мужчины с фермы на торфяниках?
— Не говори ему ничего, Отец, — пробормотал Доминик, почесывая косматые уши Хейворта. Фермер-гигант неуклюже прошел по комнате и сел в кресло, которое переместил к дивану. Большой рукой он накрыл лоб сына в простом жесте привязанности, совершенно не вязавшемся с грубой внешностью этого человека. Гордон оценивающе посмотрел на Чада, чем возродил его надежды, что его усилия не напрасны.
Но когда фермер мрачно промолчал, Чад стал перед тем человеком и указал на диван. — Два негодяя избили вашего сына. Предположим, что следующей будет ваша дочь? Или жена?
